Последний из нас
Шрифт:
Ефрем подошёл к бочке, рядом со своей палаткой, и умылся ледяной водой.
— Господин офицер, — робко окликнул его женский голос, — не изволите испить свежего молочка?
Перед высоким капитаном стояла и без того низкая молодая крестьянка, да ещё и сгорбившаяся в поклоне. Дерягин снова отметил про себя покорный и слишком услужливый нрав местного населения. Но в этом ничего удивительного нет, несмотря на то, как уважительно и мирно ведут себя солдаты Ефрема, местные привыкли прогибаться под наглыми и напыщенными охотниками, которые мнят из себя невесть кого.
— Благодарствую, —
— Капитан! Капитан! — услышал несколько мужских голосов Дерягин, и насторожился, отдавая кувшин крестьянке.
К нему подбежали двое парней в камуфлированных куртках и штанах, с ружьями на плече. Пот из — под их капюшонов струился градом, но следопыты, а это были именно они, даже не запыхались.
— Выпейте, парни, — разрешил Ефрем, кивнув на кувшин.
— Нашли! — с нескрываемой радостью и гордостью сообщил командир местных следопытов по прозвищу Рябой. — Артём ваш в деревне на болоте.
— Отлично, это далеко?
— Небольшая группа за шесть часов добежит.
— А сколько туземцев?
— От трёх до пяти десятков точно наберётся, ещё вышка есть с прожектором и пулемётом.
— Придется все пятьдесят человек вести.
— Дня два если поторопится, и выйти прямо сейчас.
— Долгова — то выходит.
— Конечно, у вас амуниции гора, да к тому же опыта нет в лесистой местности. Мы старпёры за минуту долетим, — улыбнулся Рябой, — Да ты капитан не переживай, никуда не денется из ямы твой Артём.
— Какие два дня? — промычал второй следопыт, с трудом оторвавшись от кувшина, — сейчас выйдем, завтра утром уже там будем, по Реке Зелёный Туман пройдём, там выше мост есть.
— А, и точно, как же моя лысая башка, забыла? Ладно, капитан, поднимай своих, пусть поторопятся. Только… это, ты не забудь.
— Да не боись, за мной не заржавеет, за оперативность пять кусков накину сверху.
— Это хорошо, только мы ввязываться в ваши разборки не будем, нам лишнего свинца в теле не надо.
— Дело ваше, но я и за это не обидел бы. Двадцать кусков.
— Ты чего? Тридцать не меньше!
— Тридцатку за ваши ржавые дедовские ружья?
— За опыт!
— Двадцать пять, не больше.
Следопыты переглянулись.
— Эх, ладно по рукам!
Между лопаток колол острый камень, но сил подняться, и прервать мучения у Артёма не было. Да и зачем? Какой в этом смысл? Какой смысл ему продолжать существование? Рядом лежал мёртвый дед. Тот самый, что недавно отчаялся и утонул. Теперь для него всё кончено, его мучения прорвались. А вот он, Артём Грачёв, жив и будет продолжать страдать на этой грешной земле. Тело старика стало сильно вонять, потихоньку разлагаясь под весёлыми лучиками заходящего солнца. Но сил позвать проклятых туземцев не было.
— Артём, — тихо прошептал друг, склонив рядом своё осунувшееся лицо с рыжей скомканной бородой. — Ты веришь?
Артём прекрасно понимал, как мало сил у друга, и не стал переспрашивать: Во что верю? Всё итак было ясно.
— Надо верить, Антон, мы спасёмся отсюда, обещаю.
— Зачем ты это говоришь?
Артём затруднился в ответе. Парень так крепко вбил себе в голову, что надо верить, никогда нельзя терять надежду, что теперь не мог описать своих настоящих чувств.
— Верю.
— А я нет. Надежды уже нет. Мы сгниём здесь, как он, — Антон кивком указал на распластанное, на кочке тело старика.
— У нас труп! Кто — нибудь, помогите, тут мёртвый человек! — заголосил Стёпка.
Дикари появились не скоро. Они пришли втроём, не спеша открыли решётку, скинули канат. Пока мальчишка привязывал тело, а один из туземцев держал верёвку, двое других с «калашами» в руках караулили яму. Артём с Антоном сидели в тёмном углу, и Грачёв успел заметить безумную искорку в глазах друга.
— Нет, не надо, не сейчас, — настойчиво зашептал парень.
— А когда? Если есть шанс, то вот он! Фортуна улыбается только смелым! — уже с диким рёвом Антон кинулся к решётке.
Он схватил опешившего туземца с автоматом за лодыжку и резко затянул в яму. Второй оказался проворнее, передёрнул затвор и дал очередь в тёмный угол, где недавно таился Артём. Сейчас парень уже набросился на упавшего туземца, не давая ему воспользоваться автоматом. Антон в этот момент и подхватил спасительный «калаш», передёрнул затвор и дал длинную очередь из жерла ямы. Артём продолжал кататься в глубокой луже вместе с проворным дикарём, пока Антон с истерическим хохотом дырявил землю, не позволяя, туземцам приблизится. Но патроны в автомате не бесконечные, как и силы Артёма. Парня обезвредили, швырнув в угол умелым броском, а расправившись с одним врагом, туземец в яме бросился на второго противника, бездумно щёлкающего уже пустым автоматом. Ослабший Борис от удара ноги в спину упал, выронив автомат. В яму опустилась рука, за которую сразу ухватился туземец и ловко выбрался, захлопнув за собой решётку. С руганью и проклятьями туземцы покинули разбушевавшихся пленников.
— Антон, ты как цел? — кашляя, спросил Артём, подползая к товарищу.
Но друг, молча, повернул грозную физиономию, словно перед ним всё ещё находился туземец. От злобного взгляда Артёму стало не по себе, он медленно отполз от наливающегося яростью друга.
— Артём, ты предал меня, — словно прорычав, обратился он.
— Прости, я не смог с ним справится.
— Ты слабак, этот мир не для тебя, ты здесь не выживешь.
— Антон, успокойся, ты мне не нравишься.
— Ты не создан для жизни в этом мире, — он говорил, словно в него вселился кто — то другой, но не тот добродушный Антон, которого знал Грачёв.
Озверевший рыжебородый парень продолжал надвигаться на забившегося в угол Артёма.
— Ты мой друг, Тёма, и я не хочу, что бы ты страдал, ты должен умереть сейчас, не сопротивляйся, тебе уже незачем жить! — Антон накинулся на своего товарища, схватив его за грудки.
— Нет, не надо! — только и прохрипел Артём, когда сильная туша привалила его.
Антон дважды ударил Грачёва в живот, что бы тот не сопротивлялся, а затем схватил за горло, и стал опускать голову друга на дно глубокой лужи, прося не сопротивляться.