Последний контракт
Шрифт:
Скворцова шла впереди Алексея и миновала отдел 12-Г. Родионов задержал ее за рукав свитера и кивнул на дверь: «Пришли».
Пока суматоха не улеглась, они могли передвигаться более-менее спокойно. Скоро любые передвижения будут пресечены гортанными выкриками, автоматными очередями. Отдельные выстрелы слышны в дальнем конце здания, разделенном посередине сквозными маршевыми уровнями.
Да, держать под контролем огромный корпус — дело для нескольких десятков террористов нереализуемое, так и эдак прикидывала Катя. Расчет был сделан на то, что среди сотрудников «почтового ящика»
У них другой план. Например, собрать в одном месте несколько сот человек и заминировать помещение. Обычная для террористов тактика.
Дюралюминиевую дверь отдела чуть выперло изнутри. Непрочный, «для пропорции» электронный замок, открывающийся сканером, сорвало, и дверь, скорее всего, резко распахнулась. «Хорошо что так, взрывная волна нашла выход, и давление в помещении ослабло. Потом дверь снова захлопнулась. Или кто-то закрыл ее...» Скворцова рассуждала как следователь. Пока что осматривала взлом, но боялась увидеть саму картину преступления.
Наверное, Алексей разобрался в ее чувствах. Он первым вошел в лабораторию...
Он не узнавал этого просторного помещения. Перегородки сметены в кучу, открывая то, чего Родионов никогда не видел, бывая здесь: рабочие стенды. Под ногами обломки светильников, установок и отдельных узлов, горы бумаг и папок. Часть шкафов открыта, в них видна одежда: куртки, пальто, плащи. Многим она уже не понадобится. По меньшей мере десять человек были мертвы. Что страшно — все женщины. Еще страшнее, что все были молодые. Кто-то был раздавлен взрывной волной, кто-то изрезан стеклами, кто-то получил смертельные ранения от удара о стену, об острые углы ящиков установок и блоков.
Он не хотел думать о том, что видит дело рук своих. Он еще толком ничего не знал, только все это не без его участия. Как, почему и кто поставил его в этот ряд? У кого спросить, у грудастого майора ФСБ или у вербовщика, за которым они пришли? Если кто-то и наломал дров, то только не он.
Алексей почти равнодушно наблюдал за Скворцовой.
«Что я делаю?» Катя, вместо того чтобы искать Сергея на полу, шарила глазами по потолку. Главная причина — она боялась смотреть под ноги. Она пыталась узнать ту часть помещения, которую видела на дисплее. Пока она не была способна отметить одну странность. В этой лаборатории в отличие от других не было буквально ни одной живой души. Ее сотрудники, как при пожарной тревоге, дружно покинули помещение, воспользовались запасными выходами и пожарными лестницами. Тут никто не паниковал... или кто-то сумел очень быстро навести порядок и эвакуировал персонал.
Катя обошла тело женщины лет сорока. Узнала ее. С ней Марковцев развязно заигрывал. «Белый телефон — внутренний, серый — городской». Это были ее последние слова. Потом Сергей позвонил Родионову и — все. Он должен быть где-то рядом.
Из сотен осколков стекла и пластика Скворцова каким-то невероятным образом вырвала взглядом знакомую вещь. Может, потому что искала ее. Она подняла цифровую камеру и крепко сжала ее в руке: «Жив!»
50
Сергей
Он сделал все, что мог. Почти все сотрудники лаборатории были уверены в том, что бомба рванула прямо в отделе. Они бежали, уползали прочь отсюда, подгоняемые его выкриками: «Быстро! Бегом! Наверх! Из здания не выходить!»
Диверсанты передвигались группами, в основном по два-три человека. Сергей бежал к проходной. Он миновал техническую комнату в тот момент, когда Катя вела с Родионовым беседу на душещипательную тему, исправляла свою ошибку. Он прошел мимо приоткрытой двери, а вслед неслось неслышное: «Такая у нас работа — отправлять в ад слабых, тщеславных, падших на лесть людей».
Марковцев прорывался к выходу, бросая взгляды в бреши окон. На месте подорванных ворот росла толпа заложников. То же самое и в вестибюле, резонно предположил Сергей.
Росло беспокойство и за Катю. Ее машина стояла почти напротив ворот.
В развороченном вестибюле находились двое боевиков. Один занял место за стойкой профайлинга, выложив на него пару радиоуправляемых замыкателей и поджидая группу заложников, другой прикрылся установкой по обнаружению взрывчатки. Ни о каком штурме со стороны силовиков они не думали по разным причинам. И все они были более чем веские. Если власти решатся на штурм, то не раньше чем через двадцать четыре часа.
Сергей маскировался кабинками контроля, приближаясь к первому боевику. В коротких паузах шарил глазами по амуниции диверсантов, пытался что-то прочесть по их невозмутимым лицам. Он видел ближнего к нему боевика в профиль, дальнего — в три четверти. Именно последний террорист больше всего заинтересовал Сергея. А точнее, то, что лежало на стойке: несколько стандартных тротиловых шашек (75-граммовых, без труда распознал он), скрепленных между собой скотчем. Из одной шашки торчал взрыватель.
Марковцев не решал, как ему действовать, жестко или не очень. Надо ввязаться в драку и уже потом определять дальнейшие шаги.
На руку играла беспорядочная, для устрашения, стрельба по ту сторону здания. Террористы спускали курки автоматов и пистолетов. Сергей по звуку определил «Калашниковы» и армейские «стечкины». Впрочем, не все были вооружены АПС. Ближний к Сергею боевик имел при себе тяжелую, больше килограмма, «гюрзу» на восемнадцать патронов и кожаным револьверным шнуром. «У нее изгиб спусковой скобы хороший, — заранее порадовался Марковцев, — упор для пальца такой, что удобно стрелять с двух рук».
«Гюрза» болталась на поясном ремне справа. Кобуру заменяла широкая кожаная петля. Это Сергей разглядел, находясь за спиной противника. Он подшагнул к нему, привставая, и обвил шею локтевым сгибом. Прижимая боевика к себе и разворачиваясь вместе с ним, подполковник выхватил «гюрзу». Оба предохранителя были выключены с интервалом в полсекунды: когда Сергей обхватывал ладонью рукоятку пистолета и тем самым нажимал на клавишу позади нее, и когда нажимал на спусковой крючок. Палец прижал шпонку-предохранитель и утопил спуск.