Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток
Шрифт:
— Долой Вербочи! Да погибнет Вербочи! — раздалось со всех сторон.
В эту минуту в церковь вошли король и королева.
— Дорогу королю! — крикнул Турцо и поспешил им навстречу.
Дворянство расступилось, образовался широкий проход. Баторий сошёл с кафедры; даже Заполия приказал своим приверженцам посторониться и почтительно поклонился королеве. Поднявшись на ступени алтаря, Людовик обернулся к собранию и с чувством проговорил:
— К вам пришёл не король, а патриот.
Дворяне ответили на эти
— Господь да благословит тебя, король, — сказал Вилани. — Я уже стар и много видел на своём веку, но мне не приходилось слышать, чтобы какой-нибудь монарх так говорил со своим народом. Господь да благословит тебя!..
— Я пришёл к вам, чтобы вместе обсудить, как спасти отечество, — продолжал Людовик. — Между вами и мной всё время становились посторонние; мы не знали друг друга. О ваших проблемах и нуждах я узнавал только через них. Однако им не удалось окончательно разъединить нас. Я протягиваю вам свою руку и хочу отныне управлять страной совместно с представителями моего народа.
Собрание стало громко выражать свою радость.
— Ваша свобода, — продолжал король, — значится только на бумаге, я хочу осуществить её на деле и охранять до самой своей смерти.
Он сошёл со ступеней алтаря и, подойдя к распятию, положил на него руку.
— Клянусь! — торжественно произнёс он.
— Аминь! — повторило собрание.
— Бог слышал тебя, король, — закончил Вилани.
— Если бы ты всегда говорил с нами так, — сердечно проговорил Торок, — то всё было бы иначе. Государство было бы могущественно и счастливо. Пусть же отныне никто не становится больше между тобой и нами, тогда мы будем бороться с нашими врагами и отстоим отечество и свободу!
— Радуйтесь, радуйтесь! — воскликнул Заполия. — Пока вы нужны ему, он вам всего наобещает... Я говорю это прямо, — обратился он к Людовику, — как подобает мужчине. Ты хочешь заключить союз с ними против нас.
— Против тебя — да, — гордо произнесла королева.
Поднялся страшный шум.
— Долой Заполию! — раздавалось со всех сторон. — Да здравствуют король и королева!
Воеводе и его приверженцам пришлось отойти к ризнице.
— Всё пропало, — прошипела над его ухом бывшая наложница.
Заполия снова выступил веред и, крикнув собранию: «Вы доводите меня до крайности, я вам припомню сегодняшний день», — с угрозой поднял руку и вышел.
Королева спустилась со ступеней алтаря, приветливо кивая друзьям. Вдруг она неожиданно очутилась перед Борнемисой; он молча опустился на колено. Мария побледнела и прислонилась к колонне. Быстро сняв с шеи образок Божией Матери, она надела его на шею Борнемисы и прошептала:
— Прощай!..
Дворяне между тем окружили короля.
— Мы просим тебя, — проговорил Торок, — убрать Вербочи, дай нам другого палатина!
— Хотите Батория? — громко
— Батория, Батория! — раздалось со всех сторон.
Король обратился к нему:
— Согласен ли ты теперь служить мне?
— О, мой король... — с чувством проговорил Баторий.
— Мы просим тебя назначить строгий суд над Вербочи и его сообщниками, — кричали дворяне.
— Теперь, когда народ и король примирились, никакие предатели и враги нам больше не страшны! — воскликнула Мария.
XXVI
Король един
Двадцать седьмого апреля всё дворянство устремилось в Ракош; среди поля, под одиноким деревом был устроен деревянный помост.
Баторий взошёл на него и прочёл устав общества «удальцов», а затем сказал:
— Прежде всего мы хотим восстановить свободу совещаний на сейме, которая была ограничена магнатами. Мы достаточно сильны, чтобы оказать давление на собрание, но не желаем прибегать к подобным средствам. Мы предлагаем вам присоединиться к нашему союзу.
Затем дворяне приступили к обсуждению положения государства и предстоящей войны с турками.
Около полудня в экипаже, запряжённом четвёркой, прибыл Вербочи и остановился у дверей своего дома. Тут к нему подошёл какой-то оборванец и подал записку. Вербочи с изумлением взглянул на оборванца и не спеша развернул её.
«Всё пропало, — прочёл он, — ты смещён, твоя жизнь в опасности; беги в Трансильванию. Заполия».
Вербочи немедленно отправился в королевский замок; быстро вошёл в кабинет королевы. Людовик сидел в это время за столом и писал, а Мария, стоя у окна, диктовала ему. Оба с удивлением посмотрели на вошедшего.
— Беспорядки в рудниках, — довольно развязно проговорил Вербочи, — мною подавлены; но я убедился, что государство может обходиться и без меня, а потому отказываюсь от своей должности.
Мария громко рассмеялась, а затем сухо проговорила:
— Ожидайте дома моих дальнейших приказаний!
Вербочи поклонился и поспешил удалиться.
Королева приказала позвать Батория и сказала ему:
— Вербочи здесь; что нам делать с ним?
— Если мы отдадим его под суд, он будет осуждён, но я боюсь, что он убежит. Надо захватить его.
— Да, ты прав. Приказываю тебе сегодня же ночью окружить дом Вербочи и захватить его живым или мёртвым.
Около полуночи люди Батория тихо подошли к дому Вербочи, но обыск ни к чему не привёл — палатин успел бежать в Трансильванию, вместе с другими главарями гатванского собрания.
В ту же ночь к воротам Офена подошла толпа вооружённых крестьян и потребовала впустить их в город.
Баторий поспешил к королеве и, разбудив её, озабоченно проговорил:
— Кажется, возвращаются времена Досцы!