Последний козырь

Хоуки Рэймонд

Через десять дней после возвращения в Детерик они с Бенедиктом начали проводить серию имитаций аварии на уменьшенных моделях дома и корабля. При помощи скоростной киносъемки в шестьдесят тысяч кадров в секунду им удалось установить разрушения, которые падающий на дом корабль должен произвести до своего взрыва. Потом провели миниатюрные взрывы моделей в одном доме. В результате этих опытов Лоуренс установил, например, что черепица, провалившаяся вместе с кораблем в подвал, должна быть вбита в землю в результате взрыва. Значит, ее следовало заранее поместить

под днищем. А вот органические провода разбрасывались взрывом как попало, и о их месте не следовало беспокоиться.

Необходимо было также разработать способ доставки корабля из Детерика в Лос-Анджелес. Оказалось, что потребуется сделать две поездки, так как корабль придется разобрать, а потом собрать на месте. На это, как показала тренировка на модели, потребуется десять дней. Цереброиды же без сложной питающей аппаратуры в лаборатории Макэлроя столько просуществовать не могли, их необходимо было доставить перед самым взрывом.

Лоуренс установил три возможных пути доставки груза в Лос-Анджелес: военным самолетом, грузовиком - под видом несуществующей транспортной компании - или воспользовавшись услугами настоящего транспортного агентства. Первый способ он отверг сразу: потребовалось бы разрешение официальных военных организации, а это вызвало бы рассекречивание груза.

Второй способ при тщательном рассмотрении также не гарантировал полной безопасности. Наиболее подходящий маршрут по магистральному шоссе N_66 и по автостраде N_70 проходил через индейские резервации, которые считались опасной зоной. Если же ехать в объезд, то это означало подвергнуться проверке и обыску патрулей на границах штатов, боровшихся с контрабандой оружия.

Последняя возможность доставить груз скрытно, воспользовавшись официальной фирмой, была наиболее подходящей. Полиция в аэропортах пропускала запечатанные контейнеры известных транспортных фирм без досмотра. Таким образом риск сводился до минимума, все зависело от тщательного планирования.

Был уже восьмой час вечера, когда, слегка запыхавшись, Макэлрой позвонил в дверь квартиры Мэри.

– Кто там?
– спросила она. Ее голос звучал непривычно громко, и он пожалел, что не позвонил по телефону, чтобы предупредить о своем приходе.

– Пол, - отозвался он.

– Входи. Открыто.

Он тихо закрыл дверь за собой и огляделся.

Мэри стояла у окна, повернувшись спиной к нему. Услышав, что он вошел, она, не поворачиваясь, спросила ровным голосом:

– Ты можешь дать мне сигарету?

Пол зажег сигарету и подал ей. Глубоко затянувшись и выпустив дым, она спросила:

– Ты догадался?

Пол почувствовал неожиданно острое отчаяние. Вся надежда на то, что она случайно вызвала смерть цереброидов, улетучилась.

– Догадался.

– И что же теперь будет?
– спросила Мэри словно из простого любопытства.

– Не знаю.

– Остальные в курсе?

– Еще нет. Зачем ты сделала это?

Она обернулась, неуклюже держа сигарету перед собой.

– Потому что знаю правду.

Он ждал, что она будет продолжать,

но Мэри, казалось, была очень занята тем, что тушила сигарету в пепельнице. Сейчас он впервые заметил, каким станет ее лицо, когда она постареет: впадут щеки под высокими скулами, появятся морщины в углах большого рта и между бровями.

Резкий порыв ветра, бросивший в окно охапку пожелтевших листьев, отвлек Пола от его мыслей.

– Правду? Какую?
– Он нахмурился.

Мэри подняла лицо и пристально посмотрела на него.

– О том, что существует план убить десять тысяч человек в Лос-Анджелесе!

– Да о чем ты? Приди в себя!

Мэри с облегчением вздохнула убежденная наконец, что он ничего не знал, и начала говорить быстро и горячо, пытаясь заполучить в нем союзника.

– Ты помнишь то утро, Пол, когда ты всех нас разбудил, чтобы изложить свою идею с углеродом-14? Я потом пошла к Нейдельману и хотела уговорить его отказаться от "Последнего козыря".
– Мэри усмехнулась абсурдности этой мысли.
– Я пришла немного раньше назначенного времени и слышала, как он говорил по телефону с Майком Педларом. Они говорили об увеличении цитолического эффекта вируса, и Нейдельман сказал: "Как они умрут, так же важно, как и сколько их умрет!"

– Ну и что?
– Макэлрой еще ничего не понимал.

– Разве ты не понимаешь. Пол?! Они не просто хотят временно парализовать десять тысяч человек, а убить их!

– Но послушай, - начал Макэлрой осторожно.
– На инструктаже Нейдельман признал, что эта операция может вызвать некоторые жертвы, правильно? Даже если кто-нибудь и умрет, то будет произведено вскрытие и все такое. Мне кажется, что Нейдельман и сейчас беспокоится по поводу того, какой эффект окажет вирус на те клетки, которые поразит. Он хочет, чтобы у вируса не было каких-нибудь цитопатических эффектов, которые позволят определить его при помощи обыкновенных средств.

– Но он же сказал "цитолический", а не "цитопатический"!

– Прошло пять месяцев, разве можно с уверенностью утверждать? Цитолический, цитопатический, - звучит-то почти одинаково. Если наступает смерть, не все ли равно, разлагаются ли клетки полностью, или у них просто изменяется морфология? Поскольку причина смерти скрыта...

– Хорошо, хорошо, - прервала его Мэри.
– Но если он не говорил о людях, когда сказал, что "уничтожение во всем районе должно быть абсолютным", то тогда о ком же?

– О вирусе. Вирусологи ведь говорят об уничтожении их организмов, и Нейдельман подчеркивал, что аэрозольный туман должен быть безвредным через три часа после взаимодействия с воздухом.

– Ты ошибаешься. Пол! Как ты ошибаешься!
– воскликнула она.

Пол устало вздохнул. Он знал, что, если хочет скрыть улики саботажа Мэри и спасти восемь оставшихся цереброидов, ему нужно спешить.

– Сколько времени тебе понадобится, чтобы прийти в лабораторию? Думаю, нам прежде всего нужно сократить количество кислотности...