Последний кровник

Черных Иван Васильевич

Двигатели пели ровную песню, и это в какой-то степени успокаивало, помогало вести самолет к цели. Ваган со своим подручным – вряд ли он один вышел на поединок – не отрывают взгляда от экрана прицела, ждут, ухом и всем телом стараются уловить колебания воздуха. Мешает ли им наш «шумовик» и не обзавелись ли боевики современной противошумной аппаратурой?..

Поединок

До цели оставалось пять минут лета. Малая высота, ниже 30 метров, чтобы не взял «Стингер», здорово утомила Владимира Васильевича. Пора взмывать и не дать возможности Вагану опередить летчика. Мститель, несомненно, предусмотрел все варианты

атаки самолета и продумал противодействия. Даже если пуски ракет с обеих сторон произойдут одновременно, Ваган понимает, что тепловые головки приведут к столкновению и самоуничтожению. И тогда… тогда Ваган пустит ракету вслед. Снизиться там ниже 30 метров нельзя – врежешься в горные хребты. Значит… значит, надо… Хотя «сушка» и не истребитель, но машина с отличными пилотажными данными, и не зря он, Владимир Крутогоров, в тренировочных полетах позарился на высший пилотаж. И не зря приказал заправить топливом с минимальным радиусом полета и взял всего четыре стокилограммовых бомбы. Риск, разумеется, есть, но такова профессия летчика. Что ж, попробуем…

Владимир Васильевич толкнул сектора газа двигателей до отказа, и штурмовик, грозно рыкнув, взвился ввысь. На экране лазерного прицела мелькнула отметина, и пилот, довернув самолет на точку прицеливания, нажал кнопку пуска управляемых ракет. Тут же увидел, как с горушки, сверкнув молнией, навстречу штурмовику понеслась комета. Полыхнул взрыв – сработали самонаводящиеся головки. И в ту же секунду пилот круто, почти вертикально, задрал нос машины и, когда впереди обозначился бункер мстителя, нажал на кнопку сброса бомб. И тут же, положив штурмовик на крыло, стал переводить его в горизонтальный полет. Взрывной волной самолет чуть подбросило, и это послужило сигналом на боевой разворот и выход на боевой курс.

Бомбы угодили в точку, но дуэлянты (Владимир не сомневался, что Ваган не один) могли прятаться в бункере, и осколки их не достали: Крутогоров спикировал на бункер и нажал на кнопку пуска неуправляемых ракет «воздух – земля».

А теперь вверх, вправо, в обход Горбатой.

Владимир Васильевич лишь на мгновение сверкнул взглядом в место падения бомб и разрыва ракет – внизу ввысь тянулись клубы огня и дыма. В груди разлилась приятная радостная теплота. Понимал: рано торжествовать. Круто развернул штурмовик и пронесся над местом поединка. Там еще не развеялся дым, а где разорвались ракеты и бомбы, зияла чернота. Ни трупов, ни людей не видно.

Для убедительности Крутогоров еще раз пролетел над блиндажом дуэлянта и рассмотрел под глыбой камня похожую на амбразуру дыру. Там могли прятаться хозяева «Стингера». Может, и еще что-то припрятали.

Снова развернул «сушку» покруче, отошел подальше, чтобы нацелиться носом штурмовика в амбразуру, и приготовил к действию оставшиеся управляемые ракеты с тепловыми головками самонаведения. Эти ракеты и под землей достанут.

Подошел метров на восемьсот и дал залп. Едва успел отвернуть, как из бункера полыхнул взрыв – взорвались запасные «Стингеры» и другие снаряды.

Владимир сделал еще кружок над местом поединка, обстрелял вокруг из подвижной пушечной установки. Никаких признаков жизни внизу не увидел. Сообщил на командно-диспетчерский пункт о выполнении задания и попросил прислать на Горбатую «Ми-8»…

Облегченно вздохнул и взял курс на свой аэродром. «Сегодня же вылечу в Москву, – вспоминая Диану и дочку, принял он решение. – Попрошу очередной отпуск, и вместе с Дианой и Светой махнем в теплые края под южное солнце, на берег Черного моря. Покупаемся, позагораем. А потом…» Он и сам не знал, что будет потом. Главное – теперь

нет жестокого врага, который перевернул всю его жизнь. Теперь, надеялся, все будет спокойнее и благополучнее. И посветлевшее небо, и яркое солнце будто приветствовали и поздравляли его с победой – все вокруг сияло новыми, радовавшими глаза красками; и двигатели «сушки» ликующе пели победную песню: «Я не жалею ни о чем и ни о чем не плачу…»

Через 17 минут он приземлился на аэродроме Махачкалы, откуда взлетал и взял курс на гору Горбатая, где его поджидал кровный мститель Ваган, четырнадцать лет терзавший душу и напоминавший о растерзанных сестренке Лиле, добром трудяге отце, безумно любящей своих чад матери, милой и заботливой женушки Леночки. Их нет, но и нет больше гнусного, кровожадного мстителя. С плеч будто гора свалилась, и сердце забилось ровнее, спокойнее.

К самолету от КДП подъехал обшарпанный, видавший виды «уазик», бессрочный армейский служака, безотказный вездеход, и, к удивлению Владимира Васильевича, из него вышел полковник Селезнев. Идя навстречу летчику, улыбался, вытянул для приветствия руку. Понятно, уже знал о поединке и о результате, доволен и рад за Крутогорова. Но все же спросил:

– И как поединок?

Владимир Васильевич для скромности пожал плечами, ответил без восторга:

– Вроде бы, как и должно быть. Посмотрим на фотоконтроле.

– Уверен, что на Горбатой Ваган был?

– Наверняка не один, с подручным. Но что никого в живых в бункере на Горбатой не осталось, уверен.

– Хорошо, – кивнул Селезнев. – Садись в машину, прокатимся с тобой в одно интересное местечко, где тебя ждут.

Владимир Васильевич не придал значения интригующей встрече: кто-то из бывших сослуживцев в Махачкале объявился и пожелал с ним встретиться. Конечно, он рад повидаться с бывшими однополчанами, но ему так хотелось побыстрее улететь в Москву, обнять дочурку, Диану…

– Ты где остановился? – спросил следователь.

– В городской гостинице. В военной мест не оказалось.

– Понятно.

И снова Владимиру Васильевичу пришлось удивляться: «уазик» привез их к городскому отделению милицию.

– Что-нибудь серьезное? – обеспокоился Владимир Васильевич.

– Серьезное, но приятное, – усмехнулся Селезнев.

Их встретил дежурный и провел сразу к начальнику городской милиции, немолодому и далеко не внушительной внешности полковнику: невысокого роста, худощавому, с невыразительным, усталым лицом. Протянул руку летчику, представился:

– Евгений Иванович Верхов.

Крутогоров назвал себя.

– Сразу в изолятор? – обратился полковник милиции к Селезневу.

– Да. Пожалуй, начнем с него…

Владимир Васильевич не поверил своим глазам, когда открылась дверь камеры и перед ним на топчане, закованный в наручники, предстал не кто иной, как собственной персоной его недавно поверженный мститель. Он узнал Вагана по фотороботу, хотя кровник в реальности выглядел моложе и симпатичнее.

Владимир Васильевич взглянул на Селезнева, на Верхова. Они улыбались, были довольны произведенным эффектом.

– Как же так? – вырвалось у Владимира Васильевича. И он повернулся к заклятому врагу: – Ты же клялся Аллахом!

– Аллах благословляет любые деяния против неверных, – криво усмехнулся Ваган. – Стрелять в тебя мне было неинтересно, и я еще раз наточил свой кинжал. Жаль, поганый мент отобрал, и жаль, что твоя шея не испробовала его остроту. Но все равно тебе не жить – найдут мои братки и прикончат. – Ваган опустил голову и умолк.

– Зря надеешься, – сказал начальник милиции. – И твоих братков ждет такая же участь.