Последний леший
Шрифт:
А заяц знай себе спит-храпит.
Рассердился барсук да как пихнет зайца:
— Пошел вон! Кто тебе позволил здесь спать? Проснулся заяц — глаза чуть не выскочили!
И волк, и лисица, рысь, росомаха, дикая кошка, даже соболь здесь!
«Ну, — думает заяц, — будь что будет!»
И вдруг — прыг барсуку в лоб. А со лба, как с холма, опять скок и в кусты.
От белого заячьего живота побелел лоб у барака. От задних заячьих лап прошли белые следы по щекам.
Звери еще громче засмеялись:
— Ой, барсу-у-ук,
— К воде подойди, на себя посмотри!
Заковылял барсук к лесному озеру, увидал в воде свое отражение и заплакал:
«Пойду медведю пожалуюсь».
Пришел и говорит:
— Кланяюсь вам до земли, дедушка-медведь. Защиты у вас прошу. Сам я этой ночью дома не был, гостей не звал. Громкий храп услыхав, испугался… Скольких зверей обеспокоил, свой дом порушил. Теперь посмотрите: от заячьего белого живота, от заячьих лап и щеки, и лоб мои побелели. А виноватый без оглядки убежал. Это дело рассудите.
Взглянул медведь на барсука. Отошел подальше — еще раз посмотрел да как зарычит:
— Ты еще жалуешься? Твоя голова раньше черная была, как земля, а теперь белизне твоего лба и щек даже люди позавидуют. Обидно, что не я на том месте стоял, что не мое лицо заяц выбелил. Вот это жаль! Да, жалко, обидно…
И, горько вздохнув, ушел медведь.
А барсук так и живет с белыми полосами на лбу и на щеках. Говорят, что он привык к этим отметинам и уже похваляется:
— Вот как заяц для меня постарался! Мы теперь с ним друзья на веки вечные.
Ну а что заяц говорит? Этого никто не слыхал.
— И какую именно грамоту ты желаешь превзойти? — спросил Черный Прынц, собравшись, наконец, вернуть должок — сказку-то ему рассказали!
— Как какую? Разве грамота не одна? — удивился Нойдак.
— Само собой, не одна! — засмеялся ученый муж, — у одних народов одни буквицы, у других — другие… Рассказать?
— Да, Нойдаку очень интересно!
— Надо говорить не Нойдаку интересно, а мне интересно!
— Тебе интересно?
— Да нет же, тебе! Скажи: Нойдак это я.
— Нет, — замотал головой Нойдак, — Нойдак это не ты!
— Беда с тобой! — сдался, наконец, Черный Прынц, — И как я тебя только учить буду, если ты простой вещи уразуметь не можешь?
— Мы договорились, ударили по рукам, значит — Черный Прынц будет учить Нойдака! — заявил молодой колдун твердо. Он прекрасно знал обычай — ударили по рукам — все, слово надо держать!
— Ну ладно, — вздохнул ученый человек Черный Прынц, — тогда слушай, может, чего и поймешь… Грамоты я знаю многие, и все они — разные. Есть у нас грамота исконная, древняя, рунами называемая. Вот, смотри, вот — руны! — Черный Прынц показал гладкий камешек с выбитыми на нем узорчатыми буквицами, — А еще с древних лет писали греческом, — вот, смотри, вот это — на греческом… Немцы пишут на латыни. Вот латынь, смотри! — он показал кусочек тонко выделанной кожи с ровными, красиво украшенными буквицами. — А еще есть письмо арабское, я его тоже немного разумею.
— Нойдак не знает… — молодой северянин совершенно растерялся, — лучше сам скажи!
— А я тоже не знаю, чего тебе надобно! — пожал плечами Черный Прынц, — ежели на запад поедешь, к немцам да франкам — тогда латынь, если в Царьград — то греческий сгодится, а на юг — арабская вязь в самый раз будет!
— Нойдак не знает… — повторил Нойдак.
— Ну, хорошо, если не знаешь, я тебя такой буквице выучу, что на всех грамотах одинакова. То первая буквица, которая к людям пришла! Смотри — вот кружок, просто кружок. И называется эта буква по разному, но звучит одинаково: «О-о-о»!
— О-о-о… — повторил Нойдак.
— Легко запомнить, если рот такой буквицей сложить, то она так сама и зазвучит! Запомнил?
— Да.
— Ну, тогда смотри, вот сколько здесь буквиц, — Черный Прынц положил перед Нойдаком очень тонкий белый лист, сплошь исчерченный буквицами, — покажи здесь букву "О"! Да не тыкай своими грязными пальцами, бумага — штука дорогая, ее с караванами — с теми, что с шелками — привозят из страны далекой, где вот такими иероглифами пишут…
Но разве только Черный Прынц умеет писать и читать? Нойдак сам видел, как и Рахта, и Сухмат неторопливо прочитывали, громко выговаривая вслух, то, что было написано на кусках бересты. А Рахта даже складывал те письма, что пересылала ему Полина, в отдельное местечко, и никому не давал дотрагиваться до них! А если оба богатыря умеют читать и писать, почему бы им не поучить этому искусству и Нойдака?
— Ты будешь учить Нойдака писать и читать? — спросил молодой колдун Сухмата, — ты обещал учить и не учишь!
— Ладно, давай завтра, — отмахнулся богатырь.
— Ты и вчера говорил «завтра», и еще раньше — тоже «завтра»!
— Вот видишь, я никогда не нарушаю своего слова! — парировал Сухмат.
— Вот истинный муж — сказал завтра, и стоит на своем! — засмеялся Рахта.
Что-то похожее на смешок послышалось из темноты. Рахта вскочил на ноги.
— Сухматий, ты слышал?
— Показалось…
— Но ты слышал! — стоял на своем Рахта.
— Может, эхо?
— Какое здесь может быть эхо?
— Да успокойся ты, скоро уже любого куста бояться будешь!
— Я не боюсь, — спокойно возразил Рахта, — но этот преследователь не дает мне покоя!
— Если уж его днем не словить, так уж ночью и подавно! — рассудил Сухмат, — Ладно, буду сегодня сторожить внимательнее, охранять…
— Еще неизвестно, может, это он нас охраняет, — такое от Рахты побратим никак не ожидал услышать!
— Ты думаешь, что он друг? Но почему тогда не показывается?
— Не знаю, — вздохнул Рахта, — но опасность я бы давно учуял. Нет от него, неведомого, злобного духа…