Последний министр 4
Шрифт:
1. Отвод войск и разоружение армии до 24 января 1917 года, до 18 часов.
2. передача Российской Империи проливов Босфор и Дарданеллы без права прохода по ним турецких судов.
3. Передача Российской Империи города Стамбул с эвакуацией в течение 30 дней всего населения, имеющего турецкое подданство.
4. Выплата репараций и контрибуций Российской Империи в течение следующих 20 лет в размере 50% бюджета Турции».
Телеграмму с текстом ультиматума Протопопов послал в Петроград прямиком на стол самому Государю. Для согласования. Хотелось помимо прочего, чтобы
Одновременно свои телеграммы получили граф Келлер, Курлов, динамовцы и прочее.
Через несколько часов Протопопов получил ответные телеграммы на ближайшей станции. Углубился в чтение. Николай давал на ультиматум своё добро. Ответ Государя был короток и одновременно исчерпывающим:
«Благословляю».
С разных сторон Протопопову докладывали и о том, как в России стремительно разворачиваются другие, не менее важные события, чем переговоры в Брест Литовске.
Для того, чтобы более полно охватить картину этих событий и понять, как исполнялись новые поручения российского правительства на отдельно взятых местах, можно в общем и целом резюмировать их содержание.
Это Александр Дмитриевич сделал самыми жирными мазками.
Начнём с того, что приказ, спущенный из Петрограда на восточный фронт хорошенечко встряхнул умы солдат. Недовольных «роспуску армии» на всей линии боевого соприкосновения практически не нашлось.
На другое Александр Дмитриевич в принципе и не рассчитывал. Он понимал, что только-только отступили крепкие крещенские морозы, люди до костей помёрзли в окопах, как цуцики, а впереди ещё полтора месяца лютой и беспощадной зимы. И ничего не предвещает, что градусы на термометре поднимутся выше заветной нулевой отметки. Мерзнуть же, понятное дело, никто не хотел. Вот и приказ — оказался в радость принят.
Понимал Александр Дмитриевич и то, что у большинства солдат на фронте имелся врождённый инстинкт самосохранения. Они осознавали, что если удастся не окоченеть в окопах к наступлению оттепели, то в апреле им придётся умирать «просто так». В бессмысленной и беспощадной мясорубке весеннего наступления. Ну а «просто так» выступать мясом Антанты никто не хотел, что понятно. Следовательно ждали планируемое наступление без особого и должного энтузиазма. От того, приказ пришёлся в радость вдвойне.
Другой фактор «тёплой встречи» приказа заключался в том, что в подавляющем большинстве, на фронте не осталось матёрых вояк. Вчерашние гражданские — это пожалуйста, они имелись в наличии. Но вот реальных закоренелых солдат — их то практически не осталось... А недавно мобилизованные гражданские, большей частью не успевшие понюхать пороху, понимали, что масштабное наступление станет не только первым, но и последним в их жизни.
Другими словами, возможность вернуться в родные края, при этом не замерзнуть и избежать участия в военных действиях, народ принял весьма и весьма положительно.
Протопопов понимал, что по возвращении мобилизованных с фронта поднимутся острые вопросы, которые до сих пор оставались не решены. Обязательно поднимутся. Земельный вопрос, например, всплывет первый в числе проблем, он самый значимый. Об этом
И невозможное, кстати, тоже.
Идём дальше.
В большинстве своём, удовлетворил приказ и тех солдат и офицеров, для которых война стала делом чести. Для таких на войне не было другого исхода, кроме как отомстить врагу за смерть своих сослуживцев или умереть самим.
Кровь смывается только кровью, тут без вопросов.
Однако бывалые фронтовики приняли приказ не как завершение боевых действий, а как шанс получить для себя преимущество. Они считали, что смена позиций пойдёт на пользу застопорившейся войне. А возможность присоединиться к отборным частям позволит ударить там, где тонко. Ну а где тонко — там ведь и рвётся. И не потребуется тогда ненужное кровопролитие, которое все равно ни к чему не приведёт.
Если же говорить о «беспокойных» частях, то там солдаты восприняли вести о передислоцировании как возможность занять выгодные стратегические позиции. В их глазах приказ, спущенный из Петрограда, позволял улучшить тыловое обеспечение, которое хромало на обе ноги. А каждый дополнительный километр логистики добавлял только сложности и хлопот. Нынешнее решение улучшало логистику, а значит увеличивало общие шансы на победу.
«Вот тогда и повоюем!», — повсеместно слышалось из уст бравых офицеров.
И Александр Дмитриевич всерьёз рассчитывал, что «повоевать» таки удастся на полную катушку. Во многом благодаря созданию новых отборных частей из лучших вояк. И формированию из них ударных прорывных групп, наводящих ужас на любого противника.
Решили формировать отборные части прямо в Петрограде. На базе мощностей Петроградского военного округа. Заведование формированием вменялось командующему округом генералу Сергею Семеновичу Хабалову. Офицер, как следовало из его телеграммы Александру Дмитриевичу, воспринял новое назначение с должным энтузиазмом и проявил настоящий патриотизм.
«Будет исполнено, служу России», — тряс сединой Хабалов.
Добровольцев ожидали в больших количествах и первые должны были прибыть в самые ближайшие часы. Заселять ребят планировалось в освободившиеся казармы «белобилетников», где имелось все самое необходимое. Из запасов складов Петроградского военного округа, отборные части предполагалось переодеть и доукомплектовать.
В кратчайший срок.
Для нового наступления.
Помимо всего прочего, Протопопов видел в стягивании людей в Петроград дополнительный плюс. В отборные части шли в основном те, кто проявлял лояльность к действующему режиму самодержавия. А значит наполнение столицы новыми, хорошо вооружёнными, заодно нюхавшими пороху частями, могло отбить желание атаковать столицу у генералов предателей. Ну или немножко их отрезвить с планами блицкрига при смене власти. На это Протопопов рассчитывал тоже.