Последний министр
Шрифт:
— Что вы тут делаете? — проскрежетал Чхеидзе, беря себя в руки.
— Ровно тоже, что и вы. Но если вас интересует, что я делаю сейчас — я вижу перед собой испуганного до смерти мальчишку. Вам бы на фронт, Николай Семенович сходить?
Чхеидзе министр знал слишком хорошо. И припоминал, что Карло сразу после начала войны во главе меньшевистской фракции и, объединившись с большевиками, голосовал против военных кредитов, равно за поражение собственной страны в кровопролитных боевых действиях.
Интересно,
При таком морозе немного находилось людей, кто проводил сегодняшний вечер на улице, как министр уже подмечал. Если точнее — совсем никого. Шастали разве что солдаты из Петроградского гарнизона — белобилетники по большей своей части.
Спрашивать «что ты здесь делаешь» Протопопов не стал — знал, что меньшевик не ответит. Но присутствие Чхеидзе на окраине Петрограда в паре кварталов от офиса «Печати», где ему нечего было делать по определению, мягко говоря настораживало. Такие люди никогда и ничего не делают просто так.
— Это вы меня пугать удумали? — возмутится Чхеидзе. — Бандитов он собрался звать!
— Так вы итак напуганы? Вон трясётесь весь.
— Пользуетесь служебным положением, значит!? — вспыхнул Карло, опомнившись.
Протопопов огляделся и когда вернул на лидера меньшевиков взгляд, в нем запечатлелась сталь. Перед ним стоял один из тех мерзавцев, благодаря которым революция 1917 года стала возможна в принципе. Не долго думая, Александр Дмитриевич, приставил дуло пистолета ко лбу лидера меньшевистской фракции.
Чхеидзе вздрогнул всем телом, понимая, что его кончина близка. Быстрым движением языка облизал пересохшие губы.
— Стреляйте, — выдавил он.
И Протопопов взвёл курок.
Мгновение.
Звук щелчка растёкся по пустому переулку.
В кольте не оказалась патронов.
Протопопов слишком хорошо это знал, но этого выродка хотелось припугнуть.
Чхеидзе медленно сполз на землю, закрывая лицо руками и качая головой. Не верил, что остался жив вот уже во второй раз за сегодняшний вечер.
Но не здесь.
Протопопов понимал, что за разыгравшейся картиной наблюдают несколько десятков глаз горожан, прильнувших к окнам своих квартир после прогремевших выстрелов. Поэтому пусть живет.
Пока.
— Проваливай, пока я не передумал.
Чхеидзе одновременно бледный, но с румянцем, бросился к выходу из переулка. Протопопов буквально слышал, как от злости скрипели его зубы.
Пусть.
Пусть радикалы коммунисты знают, что в Петрограде намечен передел.
Министр двинулся дальше. По хорошему, задержать бы его, отвести в офис, но отношения к печати Чхеидзе не имел, в списках сотрудников не состоял, а жаль…
Размышляя о том, что Чхеидзе не оставит без внимания произошедшее, Протопопов прошёл до конца улицы и вскоре вышел к искомому здания с офисом АО «Печать». У здания уже стояли другие сыщики во главе с Кирпичниковым,
Первым возникло желание возмутиться, какого собственно лешего они встали толпой у самого входа. И Протопопов уже вознамерился всыпать Кирпичникову по первое число, как взгляд министра упал окна здания, в котором не горел свет. Стало быть, в офисе «Печати» не было ни души.
Как так то?
Александр Дмитриевич подошёл к дверям, подергал. Потянул за ручку дверного звонка и отчётливо услышал, как по ту сторону дверного полотна разлилась трель.
Никого.
Офис «Печати» пустовал и, похоже, что все до одного сотрудники свалили задолго до закрытия.
— Который час?
Кирпичников достал часы Буре и взглянул на циферблат.
— Двенадцать минут до семи.
Протопопов съездил кулаком по дверному полотну. Нет сомнений, что сотрудники «Печати» оказались предупреждены о планируемом министерством внутренних дел мероприятии заранее. А значит, среди окружения Протопопова завёлся предатель, который и слил информацию банкирам.
Или все же — совпадение?
Не более?
Однако если эти ребята полагали, что закрыв офис, им удастся избежать обыска, то они жестоко просчитались.
— Ломайте двери.
— Есть ли смысл, Александр Дмитриевич? — осторожно возразил Кирпичников. — Полагаю, что они всю подозрительную документацию того… уничтожили или перепрятали.
Кирпичников определенно говорил дело, но отступить сейчас значило признать своё поражение, чего делать ни в коем случае нельзя. Да, потом придётся писать кучу бумаг, судиться может быть даже…
— Ломай, — решительно повторил Протопопов.
Один из сыщиков двинулся к двери. Осмотрел. Ломать не стал, а достал из кармана отмычку.
Движение.
И дверь оказалась открыта.
Ловкость рук и никакого обмана.
— Готово, — сообщил сыщик.
Зайти внутрь не успели.
В этот момент на улицу, на которой располагался офис «Печати», выехал автомобиль. Точно такой грузовоз, какой несколько дней назад Протопопов с Курловым утопили на дне реки.
В груди неприятно кольнуло. Отвратительное такое предчувствие появилось.
Грузовоз остановился, слепя фарами.
И Протопопов даже поначалу не поверил своим глазам, когда ткань на грузовом отсеке откинулась, и оттуда показалось чёрное, холодное дуло пулемёта. Слова «прячьтесь» так и остались несказанными.
Пулемёт начал свою песнь.
Рухнул Кирпичников.
Следом упал ещё один из сыщиков, ища спасение от смертельных пуль.
Александр Дмитриевич прыгнул не глядя в дверной проем и оказавшись на полу прикрыл голову руками, соединил ноги.
Стреляли ещё несколько секунд, а потом выстрелы резко прекратились. Водитель нажал по газам и грузовоз скрылся в темноте.