Последний Мост
Шрифт:
— Эй, Вийм! — выкрикнул Лис выдуманное имя напарника. — Вийм, отпусти! Вийм, сука. Сеймор!
Лишь услышав собственное имя, Живодёр дёрнулся и опустил кинжал. Его подбородок подрагивал, а поверх выступивших на лбу жил стекал пот. Химера велел ему осмотреть комнату, а сам отвёл испуганного трактирщика в начало коридора.
— Вы чего творите, а? — одышка перебивала усача. — Нашлись следопыты, мать вашу.
— Мой товарищ волнуется, — Варион стиснул плечи трактирщика и постарался улыбнуться, насколько позволяла злость. — Это его первое задание, и он
— Если так, смогу я тебе это рассказать, как думаешь?
— Хорошо, а как насчёт тех, кто забрал тело?
— Ничего про них не знаю. Сказали, что из Мухоловки, но я сомневаюсь, — трактирщик прочистил горло и сплюнул прямо на пол. — Меня вообще-то постояльцы ждут. Работать, знаете ли, пора. Надеюсь, больше не увидимся. Здесь вам не рады.
Химера ударил стену кулаком и тут же схватился за костяшки. Сеймор со вчерашнего дня рассказывал, как важно для него разобраться в смерти Налима, но действовал он как форменный дилетант, а то и самоубийца. Даже если негодующие зеваки из «Синицы» их не выдадут, добиться чего-то полезного от трактирщика уже не получится.
— Так, что тут у нас? — Варион вернулся в комнату и закрыл за собой дверь.
— Ты зачем меня по имени назвал? — угрюмо спросил Живодёр.
— Затем, что на чужое ты не отозвался трижды, — Химера оглядел усеянный мусором пол. Чего-то не хватало. — Ты сам нас подставил, когда полез с ножом на трактирщика. На кой хрен только?
— А чего он вокруг да около ходит, а? У меня друга убили под его крышей, а он трясет с меня какую-то грамоту, хотя сам, хрен усатый, отдал его тело каким-то ублюдкам!
— Дальше говорить буду только я, хорошо? Ты, может, и старше, но ведёшь себя как сраный новичок, — Варион откинул носком несколько кусков пергамента. — У тебя тут было время осмотреться, чего нашёл?
— Мусор. Нет тут ничего.
— Вот и я думаю, что нет ничего, а это странно, — Химера потянул дверцу шкафа, и та отвалилась окончательно. — Ни оружия, ни записей, ни даже одежды. Думаешь, убийца всё на горбе унёс?
— Нет, не думаю, — лоб Сеймора покрылся складками. — Основное мы успели перетащить на новое место. Он нашёл домик в Яблонях, а я помогал ему с вещами. Не умри он, уже жил бы там.
— Вот-вот. А трактирщик жалуется, что жильцов зимой почти нет, а тут ещё такой давний постоялец съезжает. Обиделся и накормил своим же ядом, может быть такое? Можно же продать весь оставшийся скарб — и не так обидно уже, что скажешь?
— Кто, этот хмырь? — Живодёр замотал головой. — Говорю же: следили за Налимом. Он потому и хотел переезжать, что его уже тут могли найти. И нашли.
— А в комнате остался один мусор, и ты ничего не нашёл.
— Так.
— Тогда где шкатулка?
Сеймор замер с видом мальчишки, пойманного за воровством на рынке. Он тихо выругался и достал из-под плаща маленькую шкатулку Налима.
— Хотел взять на память о друге, — неубедительно пояснил Живодёр.
— Конечно, —
Городская стена возле «Синицы» ещё вовсю строилась. Химера каждый раз дивился, как нелепо смотрятся законченные — и даже украшенные серебряными щитами — ворота первопрорицателя Драуда в окружении не доросших и до трёх саженей стен.
С надвратной галереи капала талая вода, сливаясь с ручьями на дороге, что бежала от тяжёлых створок до самого центра города. Химера с лёгкой тоской разглядывал один из четырёх выходов из города. Главными считались ворота прорицателя Кваранга, за которыми расходились дороги на Станбаль и Трисфолд. Ворота герцога Местеля располагались ближе к югу и бассельскому замку, а через Яблоневые проходили лишь конвои из нового каземата.
— Пойдём в Мухоловку? — предложил Сеймор. — Сам же говоришь, что тут мы не найдём ничего.
— Посмотри-ка туда.
Прямо напротив «Синицы», под широким настилом, горел огонь в высоком шестиугольном очаге из белого камня. Редкие путники, что покидали город даже зимой, останавливались перед этим алтарём и просили у Далёкой Звезды благословение на поездку.
Заинтересовала Химеру не часовня, а её самоназванный смотритель. Осунувшийся старик лет семидесяти расположился под настилом рядом с алтарём. Его протянутая рука так и лезла в лица молящимся под обрывки цитат прорицателей.
— День добрый, — Варион постарался прозвучать серьёзно, но не слишком грозно.
— Любой день есть благодать, ибо послан Далёкой Звездой с тем, чтобы мы пережили его и стали сильнее, — туманно поздоровался попрошайка. — Первопрорицательница Аквида, год сорок третий после Звездоявления.
— Мило, — оценил Сеймор.
— Ты давно здесь сидишь? — Химера старался говорить тише, чтобы не навлечь гнев верующих у алтаря.
— Ещё был нашим лордом молодой Авлар, сын Местеля. Ещё ворота были из брёвен сложены, а их камень никто не трогал в штольнях за Сальменой. Ещё твой папаша писал в портки. Вот как давно я тут сижу в свете Далёкой Звезды. Понимаешь, к чему я?
Химера понимающе кивнул. Нищие в Басселе боролись за лакомые места не на жизнь, а на смерть. Возможность сидеть с протянутой рукой на крыльце Собора или у алтарей перед воротами заслужить было немногим легче, чем право служить в герцогской гвардии.
— Вчера из этой двери четверо людей вынесли тело и куда-то его унесли, — Варион показал на «Синицу». — Ты ведь их заметил, запомнил? Расскажи нам, это важно.
— Чего я только не видел по воле Звезды, — нищий подогнул обёрнутые в обрывки шкур ноги и сел на колени. — Вы ведь знаете первопрорицательницу Аквиду? Она была одной из тех, кто увидел Звездоявление во время Вечного Гона и повёл наших предков на Большую Землю. Когда в тридцать девятом году в Аноре начался страшный голод, это она убедила царя раздать деньги и еду нуждающимся и покончить с бедностью в священном городе вместо того, чтобы продолжать войну с Гаальтом.