Последний мужчина

Сергеев Михаил

Юрий Николаевич машинально кивнул и как-то отстранённо опустил глаза в тарелку, лихорадочно соображая и пытаясь вспомнить, что связано с этой фамилией. «Ах, да, сегодня эта дама… упоминала…» — И, взяв тут же себя в руки, спросил:

— Ну, так и что? Я думаю, особых проблем не возникнет. Роман?

— Роман, — кивнул Сергей.

— Ты будешь смеяться, — обращаясь к другу, произнёс Богданов, — но вы не первые за сегодняшний день, кто просит меня пообщаться с Сапроновым. Какое название?

Вопрос был явно адресован новому знакомому.

— «Последний мужчина», — ответил тот.

Холодный пот, разом выступивший на лбу побледневшего секретаря, увидели все, даже официант,

который бесшумно появился с пепельницей в руках.

— Вам плохо? Что с ним? — настороженно спросил парень в бабочке, с растерянностью поглядывая на спутников.

Всех опередил сам Богданов:

— Все в порядке… — и, тронув за руку режиссёра, смущаясь, предложил: — Можно тебя на минуточку в холл? — Не дожидаясь ответа, он вдруг направился к выходу.

Растерянный Меркулов последовал за ним, извинительно кивнув Сергею.

Тот задумчиво посмотрел на вилку в своей руке и, наклонившись вперед, начал безуспешно цеплять ею маленький помидорчик в соленьях. Наконец, оставив попытки, выпрямился и перевёл взгляд на резную лестницу, ведущую на балкон. «Да, со вкусом. И любовью. Настроение каждого, кто бывает здесь, одаряется когда-то вложенной наперёд любовью к себе. Интересно, понял этот безвестный, что вложил лишь часть, одну каплю, а отдает тысячи? Каждый день, — подумал он и вдруг услышал за спиной:

— Простите за прямой вопрос… но не впадут ли в атеизм молодые люди, прочитав в книге «Сатанизм для интеллигенции» ваше утверждение, что христианство — едва ли не единственная религия на земле, которая утверждает неизбежность своего исторического поражения?

— Да, совершенно верно, такая фраза у меня есть, и я не собираюсь от неё отрекаться. Потому что это слова Христа: «Сын Человеческий, придя, найдёт ли веру на земле?» Это и Апокалипсис, где говорится о сатане: «И дано было ему вести войну со святыми и победить их…»

Сергей замер. «…И победить их», — голос был хорошо знаком. Всё бы ничего, но два дня интернет пестрел сообщениями о смерти говорившего. Он с трудом подавил в себе желание обернуться.

— И всё-таки, для неокрепших душ, без опыта жизни, не резковата ли правда? — продолжал первый. — Слова, которые привели вы, они не прочтут, а вот утверждение враги христианства растиражируют. И людей украдут. Нельзя же исключать и такое, отец Андрей?

— Пожалуй, соглашусь. Мне недавно на лекции в МГУ подали записку примерно следующего содержания: «О победе Христа говорится в символе веры: «… и Его царствию не будет конца…». Как можно ратовать за православную веру и не верить во всемирное торжество Евангелия?»

— Вот видите, налицо смущение, по крайней мере.

— Скорее всего, человек начитался рериховской литературы… — продолжал знакомый голос. — Царство Христово наступит тогда, когда «времени больше не будет». А пока есть время — мы потерпим поражение. Но для меня это не повод отказываться от Христа — мало ли поражений здесь, на земле? Есть вечность, а в вечности Господь — само торжество. Здесь явный недостаток образованности.

— Но вы сами укоряли меня, говоря о читающих мои книги, будто на лбу у них написано высшее образование! А ведь я всего лишь с большей деликатностью старался показать пустоту теософских воззрений, эзотерического христианства, предлагая обратиться к индийским первоисточникам, к оригиналам, если уж вам интересен восточный опыт. «Бхагават-гита», «Упанишады» в достаточном количестве переведены на русский, зачем пользоваться переделками? Просто нужно помнить, что безличный аспект абсолютной истины, описанный в них, — это шаг назад. Уже две тысячи лет как человек прикоснулся к личностнойсути Бога, а древнеиндийский

опыт лишь подготовка к столь небывалому событию в мире. Чего стоит, к примеру, вся история с попыткой Блаватской со товарищи превратить мистически одаренного юношу Кришнамурти в нового Христа? В этом была какая-то самодеятельность. Прямо детский сад, прости господи. Ведь он сам через десять лет отрекся от звания лжемессии. — Говоривший сделал паузу. — А всего-то… повзрослел парень.

Группа молодых людей, громко о чем-то споря, пересекла зал ресторана.

— Кстати, — провожая их взглядом, продолжил первый. — Вот для них старался оттенить, если так можно выразиться, опасность сайентологии, современного шаманизма и прочих экзотических увлечений молодёжи, не говоря уже об откровенно сатанинском колдовстве ведуний-перевёртышей, «белой» магии… смычки их с организаторами популярной передачи об экстрасенсах. Новая форма пропаганды, как ни крути. Что, кстати, не бесследно для последних.

— Что ж, и здесь соглашусь, — знакомый голос был подчёркнуто доброжелателен. — И я грешу некоторым требованием, хотя бы к начитанности слушателя. Но и вы согласитесь, такое нельзя отнести к нашим достоинствам. Как помощникам прихожанина. Ведь когда сами утверждаем, что почти все оккультные доктрины так или иначе признают христианство, правда, не нормальное, а некое тайное, якобы проповеданное Христом на ухо своим ученикам, что утверждать нет ни малейших оснований, мы невольно требуем изучения, а не прочтения Евангелий! От простого человека, ставящего свечку. Объявите доктрину тайной, неким тайным знанием, и люди, главный источник информации которых — телевизор, ваши. Уведут! Молодежь сплошь и рядом в сетях и удавках самых благовидных, по их мнению, личностей. Е[ет. Нужны и другие пути.

— Например?

— Например? Ну хотя бы романы.

— Романы?

— Да. Художественная литература, за внешней притягательностью которой скрыт свет. Ну и, конечно, все ветви культурного древа. Нравственно-просветительского. А не оккультно-манящего. По тому же их принципу. Ведь, в конце концов, задача миссионера лишь одна — бросить семя. В воду, покрытую тиной и плесенью современных постановок. Большинства. Выключить телевизор вы не сможете никогда.

— Ну… да, — задумчиво протянул другой. — Я прочел ваши уроки, отец Андрей, по основам православной культуры в школе. О людоедах. О том, что унижать человека, зависящего от тебя, требовать от него взяток, отнимать его имущество и средства к жизни — это людоедство. Но как вы применили это к детскому уму! — Говоривший всплеснул руками. — Предупреждая, что есть и другая форма этого беззакония. О ней, если я правильно цитирую, говорит народное присловье «сживать со свету». Даже в классе может завестись стая людоедов. Она живёт, поднимается и растёт. Такая стая по указанию вожака выбирает себе жертву. Так, кажется, пишете вы? Обычно это тот, кто в чем-то на них не похож. Это может быть отличник. Очкарик. Полный ребенок. Или другой национальности. Человек, однажды действительно допустивший ошибку, или же просто тот, кто повёл себя так, как не ведут себя людоеды.

— Да, да, цитируете правильно. Я рассказываю детям, что стая использует любой повод, чтобы выразить своё презрение к этому человеку. Любое его слово перевирается и становится предметом для дразнилок. Его провоцируют, задирают. Член стаи не имеет права сказать о жертве доброе слово — иначе свои же загрызут. Стая по отношению к жертве разрешает себе то, что считает недопустимым в отношениях между своими. И члены стаи, вырастая, вливаются в такую же, снимая уже фильмы, ставя пьесы, управляя социумом. Доступность понимания, мне кажется, достигнута.