Последний негодник
Шрифт:
И хотя давным-давно жизнь приучила Лидию не верить в помощь Провидения, она не могла не смотреть на свою компаньонку иначе, чем как на дар небес.
Сегодня ночью, если все обернется благополучно, Лидия в ответ сможет отплатить небольшим, но драгоценным подарком.
Именно это важно, напомнила она себе.
Она встала, все еще улыбаясь, и взъерошила волосы Тамсин.
– Вы ничего не съели, – заметила девушка. – Все же, по крайней мере, вы воспрянули духом. Хотелось бы мне, чтобы было так же легко развеселить Сьюзен.
С запозданием Лидия заметила, что в столовой не болтается псина, обычно притворявшаяся, что она на последнем издыхании от голода.
– Она воротит нос от завтрака, – сообщила
У Сьюзен водилось несколько игрушек. Поломанная деревянная утка со старой пружиной была ее любимой.
Хотя если у Сьюзен дурное настроение, как сейчас, вряд ли утка ее приободрит, судя по опыту Лидии.
– Либо она съела что-нибудь неудобоваримое – приблудного пекинеса, к примеру – либо в дурном расположении духа, – предположила Лидия. – Пойду-ка, взгляну на нее.
Она покинула столовую и пошла к задней части дома. Не успела она сделать и пары шагов, как услышала громоподобный стук лап со стороны кухни вверх по лестнице.
Дверь людской распахнулась, и ворвалась Сьюзен. Не разбирая дороги, она врезалась в Лидию и чуть не опрокинула ее.
Раздался стук, и из гостиной заспешила Бесс, чтобы открыть дверь.
Лидия восстановила равновесие и заторопилась за возбужденной собакой.
– Сьюзен, к ноге, – закричала она. Бесполезно.
Отпихивая горничную, мастифиха подняла у двери шум. Бесс пошатнулась и схватилась за дверную ручку. Дверь распахнулась, Сьюзен выскочила, отшвырнув Бесс в сторону, и прыгнула на стоявшего на крыльце мужчину. Лидия увидела, как тот пошатнулся под весом мастифихи за мгновение до того, как собственная нога Лидии обо что-то запнулась.
Лидия повалилась вперед, и, падая головой вниз, заметила отскочившую в сторону деревянную утку. За мгновение до того, как она очутилась на земле, ее резко дернули и прижали к большому твердому торсу.
– Чума вас забери, что ж вы даже не смотрите под ноги? – над ее закружившейся головой произнес ругательство такой знакомый голос.
Лидия подняла голову и уставилась прямо… в смеющиеся зеленые глаза герцога Эйнсвуда.
Четверть часа спустя Лидия уже сидела в своем кабинете, наблюдая, как его светлость пристально рассматривает книги и мебель словно оценщик, пришедший описать имущество за долги. Между тем, Трент – а именно его безуспешно пыталась сбить с ног Сьюзен – вместе с Тамсин и Сьюзен отправились на Сохо-сквер, поскольку Эйнсвуд уговорил их прогуляться.
– Ах, «Жизнь в Лондоне» мистера Пирса Игана [6] , – произнес герцог, беря с полки книгу. – Одна из моих любимых. Это отсюда вы почерпнули свои познания в боксе, как удобней бить по башке?
– Мне скорее хочется почерпнуть, зачем вы проникли в мой дом, – холодно промолвила она. – Я ведь предупредила, что заберу вас в девять часов вечера. Вы хотите, чтобы весь мир был осведомлен, что мы знакомы?
– Весь мир уже понял это месяц назад на Винегар-Ярде. Мир являлся свидетелем нашей первой встречи. – Он не отрывал взгляда от книги. – Честно говоря, вам следовало бы взять Крукшенка своим иллюстратором [7] . Пурвис слишком подражает Хогарту [8] . Вам требуются озорные приемы Крукшенка.
6
Пирс Иган(1772-1849) –
Первоначальную известность приобрел очерками из жизни английских спортсменов, особенно боксеров (цикл очерков «Боксиана», 1813-1828). C 1824 г. издавал ежемесячный журнал «Жизнь в Лондоне», подробно и с юмором описывавший нравы и обычаи лондонской «золотой молодежи», популярные городские увеселения и т. п. Собрание этих очерков Игана, вышедшее отдельным изданием, считается прообразом диккенсовских «Записок Пиквикского клуба». К этой книге и именам ее главных героев восходит английское выражение «Том и Джерри», означающее буйное поведение, создающее проблемы и для тех, по отношению к кому это выражение применяется, и для окружающих, – этому выражению обязаны именами герои знаменитого американского анимационного сериала.
7
Джордж Крукшенк(1792 – 1878) – ведущий мастер книжной иллюстрации и сатирико-политической карикатуры XIX века. За свою долгую жизнь он проиллюстрировал более 850 книг.
8
Уильям Хогарт(1697 – 1764)- английский художник, иллюстратор, гравер и теоретик искусства.
– Я хочу понять, что все это значит: вы тут расхаживаете и хозяйничаете, как у себя дома, и Трента притащили с собой.
– Мне нужно было убрать с дороги мисс Прайс, вот я и привел его с собой, – пояснил он, переворачивая страницу. – Я-то думал, что это очевидно. Он займет ее выяснением тайны Карла Второго и тем самым убережет от размышлений по поводу моего неожиданного прибытия.
– Вы могли бы достигнуть той же цели, совсем не появляясь здесь, – отпустила колкость Лидия.
Эйнсвуд закрыл книгу и вернул на полку. Затем прошелся по Лидии взглядом, медленно с головы до пят. Лидия ощутила в затылке горячие мурашки, которые поползли во все стороны. Ее взгляд скользнул по его рукам. И вновь ее пронзило сильное желание, пробужденное прошлой ночью его объятиями, и она вынуждена была попятиться и занять руки уборкой на столе, чтобы не дать им потянуться к Эйнсвуду.
Хотелось бы ей, чтобы в пору ее девичества у нее имелся маломальский опыт подростковой влюбленности. Тогда бы она познакомилась с подобными чувствами и научилась их обуздывать, как сумела справиться со многими другими.
– Я попросил Трента пригласить мисс Прайс сегодня вечером в театр, – сообщил он.
Сие заявление встряхнуло Лидию и вернуло к делу. Трент. Тамсин. В театре. Вместе. Она вынудила себя задуматься. У нее должны найтись возражения.
– Джейнза не будет в наличии, чтобы обобрать Трента в бильярд, – продолжил Эйнсвуд, отвлекая ее. – И предоставить Трента самому себе я не могу. Я было подумывал вовлечь его в наши тайные делишки…
– В наши…
– …но от мысли заполучить умение оказывать помощь, присущее исключительно Тренту, как спотыкание, разбивание вещей, натыкание на двери, ножи и пули, у меня волосы дыбом встают.
– Если с ним столько хлопот, то какого черта вы его привечаете? – спросила Лидия, пытаясь при этом выбросить те нелепые красочные образы Эйнсвуда из головы и вернуться на праведный путь.
– Он меня развлекает.
Эйнсвуд отправился к камину. Поскольку кабинет был крошечным, идти пришлось недолго. Впрочем, и этого оказалось более чем довольно, чтобы выставить напоказ легкую атлетическую грацию, с которой он двигался, и ладное изящество, с которым одежда облегала его мускулистое тело.