Последний негодник

Чейз Лоретта

– Иди в постель, – приказал он. – Я с этим разберусь. – И повернувшись, вновь зашагал прочь.

Остановился он у дверей спальни Дейна, поднял кулак и со всей силы грохнул им раз, другой, третий.

– Лорд Всемогущий Всезнайка. Портрет его предка. «Помнишь, а, Эйнсвуд?». Очень смешно. Весе…

Тут дверь открылась внутрь, и проем заполнили шесть с половиной футов мрачного высокомерного наполовину итальянца, так называемого друга.

– А, Эйнсвуд. Пришел за указаниями, а? – рассматривал Вира Вельзевул с насмешливой улыбкой.

Ееулыбкой.

И как же он раньше-то не заметил?

Вир соизволил в ответ состроить такую же улыбочку.

– «Не назвал бы их золотыми», да? «Не может быть француженкой», да? Крокодилы на Борнео. Ты знал, ты, ублюдок, итальяшка с огромным клювом.

Темный, как туча, взгляд Вельзевула сместился от Вира влево. Таким образом, нетерпеливый блеск в глазах Дейна подсказал Виру, что его женушка не отправилась мирно в постель, а поспешно приближается к ним. К своему ужасу он обнаружил, что она вышла босиком. Она же простудится до смерти.

– Гренвилл, я же предупредил, что сам разберусь, – напомнил он ей, чувствуя досаду под насмешливым взглядом Вельзевула.

Новобрачная лишь поравнялась с ним, встала рядом, сложив на груди руки, сжав рот и сузив глаза.

Тем временем, локтями проложив себе дорогу, рядом с супругом возникла леди Дейн.

– Дай догадаюсь, – сказала она ему. – Ты не посвятил Эйнсвуда, хотя клятвенно обещался, прежде чем…

– Чума вас забери! – взорвался Вир. – Так уже весь мир знает? Да будь проклята твоя дьявольская душа, Вельз. Я не против шутки – но ты мог бы взять в расчет еечувства. Бедная девочка…

– Надеюсь, ты не имеешь в виду меня, – ледяным тоном прервала его Гренвилл. – Не понимаю, что за блажь проела твои мозги, Эйнсвуд, но…

– Ах, вы не знаете, – вмешался Дейн. – Новобрачный мечет гром и молнии, не удосужившись объяснить, что же ввергло его нутро в такое волнение? Боюсь, это так свойственно ему. У Эйнсвуда есть прискорбная склонность сначала бросаться, сломя голову, а потом уж думать. Это потому что в его твердолобой башке не может держаться больше одной мысли за раз.

– Слушайте, слушайте, – фыркнув, провозгласила как глашатай, леди Дейн. – Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала!

Дейн повернулся к ней:

– Джессика, марш в постель.

– Только не сейчас, – ответствовала она. – Ни за какие коврижки. – Ее взгляд переместился к Виру. – Мне до смерти хочется знать, как вы докопались до истины.

– Это было чрезвычайно трудно, – встрял Дейн. – Мы с Селлоуби только раз тысячу обронили намеки промеж безумного бреда Трента насчет графа Блэкмура – долгового советчика, приближенного лизоблюда Карла Второго и роялиста с золотыми локонами.

Вир услышал, как его жена коротко ахнула.

Дейн обратил на нее все свое внимание.

– Вы имеете сильное сходство с моим предком. Если бы Трент

увидел портрет моего родного папаши, то его замечания могли бы стать более осмысленными. Прискорбно, но более поздняя живопись имела несчастье встретиться с Дьявольским Отродьем – моим сыном Домиником – и произошло наихудшее, – пояснил он. – Когда Трент наносил визит, портрет был на реставрации. Ежели бы Берти увидел его, то быстрее бы пришел к примечательному обстоятельству, что будь мой ближайший безжалостный предок женщиной, то ему следовало бы иметь ваш облик… кузина.

Обычно Берти спал так, что его и пушкой не разбудишь. Но сегодня сон его был неспокойным, изобилующий образами крокодилов, хватающих за соблазнительные ножки девиц в очках, которые, в свою очередь, пытались сбежать от коварных кавалеров, а на тех кавалерах не было ничего, кроме золотых, свернутых колбасками локонов, копной покрывавших их головы и плечи.

Вот почему гам, раздавшийся из коридора, проник в его сознание, заставил резко оторваться от подушки и тотчас же подняться с кровати.

Он нашарил халат и домашние туфли и, благопристойно прикрывшись, открыл дверь в тот самый момент, чтобы расслышать замечания Дейна по поводу семейных портретов и последнее интригующее слово: кузина.

Прежде чем Берти смог переварить полностью эти открытия, шумный квартет гуськом двинулся в спальню Дейна, и дверь за ними захлопнулась.

Берти уж было собрался удалиться в свою комнату и поразмышлять над подслушанным, как уловил краем глаза мелькнувшее нечто белое в углу коридора у верхушки лестницы.

И мгновением позже из-за угла появилось обрамленное белыми рюшами личико некой фемины в очках. И его поманила белая ручка, столь же утопающая в оборках.

После секундного внутреннего колебания Берти отправился туда, куда его призывали.

– Что случилось? – осведомилась мисс Прайс – это конечно же была она в сбивающем с толку ворохе белых рюшечек. Немыслимая пена кружевного ночного чепца покрывала ее темные кудряшки. Рюши болтались вокруг шеи и спускались ниже, развеваясь по краям рукавов и по подолу халата, который как облаком полностью скрывал ее, оставляя на милость воображения совершенно все, кроме личика и пальчиков.

– Я не совсем уверен, – произнес Берти, жмурясь от сего ослепительного видения. – Я только слышал последнее. Однако, похоже, мы были на правильном пути, но шли не в том направлении. Это был не парень кавалер, а отец Дейна. Только Дейн назвали ее «кузина», тут меня и осенило. Я понял, что они были его сестрой – хочу сказать…

Лицо его зарделось, а рука потянулась ослабить шейный платок. Тут он обнаружил, что такового не имеется, и от этого открытия покраснел еще больше.

– Хочу сказать, единокровной сестрой, только без благословения священника, если вы понимаете, что я имею в виду.