Последний очевидец
Шрифт:
Так вот меня позвали на беседу… с командованием…
В свое время считался командующим генерал Алексеев, бывший главком всей царской армии. Но он был уже стар и слаб, фактически командовал Деникин, у которого был начальником штаба Романовский, а вроде как бы правительством — генерал Драгомиров.
Все эти лица и участвовали в этой беседе… со мной…
Совещание открыл генерал Алексеев:
— Мы желали бы поговорить с вами относительно газеты «Россия». Вот Антон Иванович (Деникин) скажет.
Он начал так:
— Мне кажется неподобающим общий тон газеты. Вы употребили слово
Выслушав это, я ответил так:
— Быть может, вы помните, ваше высокопревосходительство Михаил Васильевич, что я был в Новочеркасске у вас примерно год тому назад. Вы жили тогда в железнодорожном вагоне, и в вашем письменном столе, как вы мне сказали, было двадцать тысяч рублей. А численность Добровольческой армии измерялась тем, что записался в нее двадцать девятым. Теперь дело обстоит иначе. Касса Добровольческой армии несравненно возросла, а численность, которой я не знаю, такова, что во всяком случае, ее можно назвать армией. Это значит, что дело идет успешно. Я приехал сюда исключительно с целью помогать Добровольческой армии, ни в коем случае не мешать… Поэтому я устраняюсь… Я не буду делать скандала, я не стану закрывать только что открывшейся газеты, но я лично больше в ней писать не буду. Будут писать другие… Которые не будут вам мешать, а будут помогать…
Наступила длительная и тяжелая пауза. Затем Драгомиров сказал:
— Мы, военные, знаем, что наилучшая форма борьбы — это наступление. Василий Витальевич Шульгин своей работой в «Киевлянине» подтвердил этот закон. Он всегда наступал смело и имел успех.
Потом заговорил начальник штаба:
— Это невозможно, чтобы вы не писали. А кто же даст должный отпор, например, атаману Краснову? (Краснов в это время начал кокетничать с немцами.) Да и Скоропадскому?
И опять водворилась пауза… на этот раз решающая…
Деникин почувствовал, что сочувствие других генералов на моей стороне. Он махнул решительно рукой и сказал:
— Пишите что хотите! Только поставьте на манжетке, что газета «Россия» — ваше независимое издание.
На этом совещание окончилось.
Это характерно для Деникина. Он либерал был…
Прошел примерно месяц. Мы встретились с Деникиным где-то на нейтральной почве. Он подошел ко мне и сказал:
— Кубанская Рада заявила, что она закроет «Россию». Я ответил: «Попробуйте!»
Из этих слов мне стало ясно, что позиция газеты «Россия» окрепла. Она стала необходима для Добровольческой армии. Командование поняло, что бесцензурная печать, находящаяся в определенных руках, звучит гораздо убедительнее, чем печать зависимая. Да ведь надо же принять во внимание, что Антон Иванович Деникин был либерал… И по своим убеждениям стоял за «свободу»… Конечно, свобода во время войны — вещь трудная. Все зависит от того, совпадает ли тенденция свободомыслящих с направлением, взятым воюющими… В данном случае это было так.
Деникин не только был либерал, но и стоял за собственность. Как-то он пригласил меня обедать и высказался так:
— Французская революция
Таким был Деникин, мысливший свободно… по-деникински… В прошлом — командир Железной (Одесской) дивизии, затем руководитель Добровольческой армии — не по внутреннему желанию, а потому, что другого не было после смерти Корнилова, — он не имел тщеславия. Хотя его и называли в шутку «царь Антон», если б ему предложили престол, он отказался бы. Чего не сделал бы Врангель… В этом было между ними существенное различие. Поэтому в конце концов власть и выпала из его рук…
К этому прибавлю: когда было нужно, Деникин умел хорошо говорить, но говорить не любил. Он не любил лезть на первое место. И если бы не обстоятельства, охотно был бы вторым. Он доказал это своими поступками. Он написал Великому князю Николаю Николаевичу, находящемуся в Крыму, прося его возглавить Добровольческую армию. Великий князь отказался…
Тогда возникла мысль о подчинении генерала Деникина Колчаку. Особое совещание, которое было окружением Деникина, было против этого. И высказалось в этом направлении… Деникин, выслушав, не согласился с этим и написал Колчаку письмо, что он ему подчиняется.
Из этого ничего не вышло. Потому что Колчак сам не имел реальной власти…
III. Врангель
«Придите володети и княжити над нами!» — это летописец говорит про новгородского мудреца Гостомысла. Это психический тип, к которому принадлежал Антон Иванович Деникин. Он просил Великого князя Николая Николаевича «прийти и володеть» над ним, Деникиным. И с той же просьбой обращался к адмиралу Колчаку.
Рюрик согласился «прийти и володеть» над Гостомыслом. Это психологический тип Врангеля. Когда Деникин просил его «княжити и володети» над Добровольческой армией, Врангель пришел и овладел положением.
Деникин тяготился властью. Врангель был рожден для власти.
В частности же, размолвка, которая произошла между Деникиным и Врангелем, имела такие причины. Она касалась основной стратегии. Врангель говорил:
— Бьют не растопыренными пальцами, а сжав их в кулак!
Кулак этот он направлял в сторону Москвы.
Деникин же, «растопыря» пальцы, сразу завоевал весь Юг России, от Волги до Днепра.
Были еще и другие обиды. Во время гражданской войны кавалерия вернула себе то значение, которое она потеряла во время мировой войны. Почему так было, мне неясно, но это все равно. И вот образовался по масштабам гражданской войны громадный кулак — из двенадцати тысяч коней. Врангель был кавалерист и, естественно, если бы она была ему вручена. Но ее вручили кому-то другому… Мамонтову… Кто был этот Мамонтов, я не знаю… Но кавалерийский кулак дошел до Рязани. А оттуда Мамонтов телеграфировал в Новочеркасск: