Последний оракул
Шрифт:
Грей, не прикоснувшись к бумагам, покачал головой.
— Однако какое отношение все это имеет к мертвецу? — Он взял со стола серебряную монету.— Или, может быть, ее ценность столь велика, что из-за нее стоит убить человека?
— Нет,— мотнул головой Пейнтер,— эта монета не особенно ценна.
— Так какого же... Грея прервал интерком.
— Директор Кроу,— послышался из него голос помощника Пейнтера,— извините, что прерываю вашу беседу...
— В чем дело, Брент?
— Поступил срочный звонок от доктора Дженнингса из патологоанатомической лаборатории.
— Хорошо. Выведи изображение на первый монитор.
Грей поднялся, готовый уйти, но Пейнтер жестом велел ему сесть и развернулся в кресле к мониторам. В его кабинете, расположенном глубоко под землей, не было окон, но зато в нем имелись три больших плазменных экрана, установленных на стене. Его личные окна в мир. Только что они были темными, но вот тот, что располагался слева, вспыхнул.
Взглядам двух мужчин предстало изображение патологоанатомической лаборатории. На переднем плане стоял доктор Малкольм Дженнингс. Шестидесятилетний руководитель управления исследований и разработок «Сигмы» был облачен в хирургический халат, прозрачное пластиковое забрало для защиты лица было сдвинуто на макушку. Позади него располагалось одно из помещений лаборатории: бетонные полы, ряды электронных измерительных приборов, а посередине, на столе, покоилось тело, стыдливо укрытое простыней.
Профессор Арчибальд Полк.
Потребовалось сделать несколько звонков в высокие инстанции, чтобы покойника отвезли не в городской морг, а в лабораторию «Сигмы». Однако Малкольм Дженнингс считался весьма авторитетным судмедэкспертом, поэтому в итоге им все же удалось заполучить тело.
По мрачному выражению на лице ученого сразу стало понятно, что возникли какие-то проблемы.
— В чем дело, Малкольм?
— Я вынужден объявить в лаборатории карантин. Это заявление Пейнтеру не понравилось.
— Угроза заражения? — спросил он.
— Заражения — нет, но угроза определенно есть. Позвольте показать вам кое-что.
Дженнингс вышел из кадра, но они продолжали слышать его голос:
— Подозрения возникли у меня уже после первичного осмотра тела. Выпадение волос, разрушение зубной эмали, ожоги на коже... Если бы этого человека не застрелили, готов побиться об заклад, он и так умер бы в ближайшие дни.
— О чем ты толкуешь, Малкольм? — удивленно спросил Пейнтер. Тот, видимо, не услышал вопроса. Патологоанатом вновь появился на экране, но теперь на нем был тяжелый и плотный фартук, а в руках он держал прибор с торчавшим из него черным щупом. Грей встал и подошел поближе к монитору.
Доктор Дженнингс поводил щупом над телом мертвеца. Прибор в его руке отчаянно заверещал. Патологоанатом повернулся к камере.
— Тело радиоактивно.
2
5 сентября, 17 часов 25 минут
Вашингтон, округ Колумбия
Оказавшись вновь под палящим солнцем, Грей двинулся по тротуару мимо Смитсоновского замка. Слева от него тянулась
Позади Грея желтая полицейская лента отмечала место, где вскоре после полудня было совершено убийство. Группа криминалистов закончила работу, но место преступления все еще было перекрыто и находилось под неусыпным надзором поставленного здесь офицера вашингтонской полиции.
Грей шел на восток по Джефферсон-драйв. За ним тенью следовал здоровенный телохранитель, которого он изо всех сил пытался не замечать. Он не просил приставлять к нему охрану, и уж тем более этого бугая.
Грей прикоснулся к микрофону, укрепленному у горла, и проговорил:
— Я обнаружил след.
В ответ беспроводной наушник в его ухе разразился шипением. Грей поправил его и сказал шепотом:
— Повторите, я не расслышал.
— Ты можешь идти по этому следу? — спросил Пейнтер Кроу.
— Да, но не знаю, как долго. Сигнал очень слабый.
Грей сам предложил этот план действий. Он посмотрел на прибор, который держал в руке, портативный дозиметр «Гамма-скаут». Вмонтированный в него счетчик Гейгера — Мюллера (трубка, заполненная галогеном) был достаточно чувствительным, чтобы улавливать даже слабое радиоактивное излучение, особенно будучи настроенным на изотопы стронция-90, обнаруженные в теле Полка. Грей предполагал, что профессор оставил за собой радиоактивный след, по которому можно восстановить его маршрут, и, похоже, не ошибся.
— Сделай все, что в твоих силах, Грей. Любая информация о том, где находился в последние дни профессор, может иметь решающее значение. Я уже пытался связаться с его дочерью, но не смог до нее дозвониться.
— Я буду идти по следу столько, сколько смогу.— Грей вздохнул. Он продолжал двигаться по тротуару вдоль Эспланады, то и дело поглядывая на прибор.— Если что-то обнаружу, тут же сообщу.
Однако после того, как он прошел еще полквартала, сигнал неожиданно пропал. Выругавшись, Грей остановился, попятился и наткнулся на телохранителя, неотступно следовавшего за ним.
— Черт побери, Пирс! — прорычал тот.— Я только что начистил ботинки!
Грей оглянулся через плечо на гору мускулов, возвышавшуюся позади него. Джо Ковальски, бывший морской пехотинец, был одет в спортивную куртку и широкие штаны. И то и другое шло ему как корове седло. С коротко остриженной щеточкой черных волос и сломанным в молодости носом он больше напоминал выбритую гориллу, на которую напялили мятую одежду.
Ковальски нагнулся и вытер испачканный ботинок полой своей куртки.
— Это же «Чукка»! Я отдал за них три сотни баксов. Они специально для игры в поло, со швом «елочкой» и сделаны в Англии. Их шили мне по спецзаказу.
Вздернув брови, Грей оторвал глаза от дозиметра и посмотрел на гориллу в штанах.
Ковальски, видимо, понял, что болтает слишком много и не то, сконфузился и стал оправдываться:
— Ну ладно, просто я люблю обувь. Ну и что? На сегодня у меня было назначено свидание, но... она отказалась.
«Умная девушка»,— подумал Грей, но вслух произнес: