Последний орк
Шрифт:
Беженцами были женщины и дети. Мужчины остались, чтобы попытаться защитить свои фермы, свой скот, свои поля и огороды, которые из поколения в поколение орошались их потом и возделывались их трудом.
Мужчины остались — мужчины были убиты.
Теперь их жены и дети разбили лагерь под стенами города.
Сидя вокруг костра, женщины вставали по очереди, одна за другой, и одна за другой называли имена мужей и детей, которых потеряли, одна за другой вспоминали дома, которые имели, жизнь, которую вели, даже прозвища коров или кур, которых враги зарезали себе на обед или просто так, ведь для крестьян животные — это почти
После женщин вставали дети, те, которые уже умели говорить. Один за другим они вспоминали отцов, дедов, братьев, даже щенков, с которыми вместе росли, даже игрушки, которые у них были, ведь у каждого ребенка есть игрушка, будь то хоть деревянная щепка или камешек, которым они придумали имя.
Потом кольцо боли вокруг огня замыкалось, и все начиналось сначала.
Ранкстрайл и Лизентрайль охотились. Это не было разрешено, точнее, было запрещено и наказывалось разнообразными мучениями, но всем уже был знаком колючий характер молодого капитана легкой пехоты, и никто не желал с ним спорить. По возвращении оба они оставляли почти всю добычу женщинам, иногда задерживаясь возле костра, чтобы послушать их рассказы — эти почти одинаковые рассказы о криках, огне и ударах в ночи.
Капитан поклялся, что остановит их.
Поклялся, что после того, как он их остановит, он будет преследовать их до самого края земли.
Он уничтожит их, всех до единого, и когда последний орк будет молить о пощаде, у Ранкстрайла он ее не найдет.
Вместе с остальными наемниками капитана вызвали ко двору, на площадь, примыкавшую ко дворцу Судьи-администратора. Все взводы легкой пехоты были в сборе — их насчитывалось примерно полдюжины, то есть более пяти сотен солдат. Взвод Ранкстрайла пополнили молодыми воинами, чтобы набрать положенные для взвода четыре отряда — сто человек. Все они, конечно, были наемниками, служившими за деньги, но многие из них происходили из семей беженцев и не желали ничего другого, кроме как идти сражаться с орками. Кто-то стоял, кто-то сидел на земле или на ступеньках двух узких, утопавших в плюще каменных лестниц, которые поднимались почти до самых балконов.
Здесь же находилась и группа кавалеристов на великолепных лошадях. У одного из них был черный, как вороново крыло, прекрасный жеребец. Ранкстрайл подумал, что если бы у него был конь, то он был бы именно таким. Он взглянул на кавалериста и, несмотря на шлем, закрывавший лицо воина, тотчас узнал его: это был тот человек, от которого он спас пять зубов Лизентрайля. Он вспомнил его имя — Арньоло. Наконец кавалерист взял слово и сообщил, что они отправляются дней через десять и что в эти десять дней он не желает, чтобы наемники пачкали улицы своим присутствием и воздух своим дыханием. Им следует сидеть в хлевах, которые им выделили, и первый же, кто покажется на улице, будет передан в руки палача для лучшего закрепления приказов в памяти и для их беспрекословного выполнения. Потом они отправятся к границам Изведанных земель. Дорога пролегает через Силарию, благословенную землю, где нимфы реки Догон встречаются с нимфами озера Силар, после чего солдаты будут удостоены чести пройти сквозь прекрасные Золотые леса и наконец прибудут к Расколотой горе, плоскогорью Малавенто и равнине Бонавенто. Там они смогут показать, чего они стоят, если они вообще
Толпа солдат выслушала его без слов и без движения.
— Почему мы не отправимся сейчас? — голос молодого капитана прогремел четко и ясно, разрывая тишину, словно брошенный камень. — Если это правда — а это правда, — что с каждым днем растет число смертей и разрушений, то чего мы ждем?
Очевидно, кавалерист был в хорошем настроении, потому что он не разозлился, а рассмеялся:
— Потому что нет никого, кто сможет показать тебе дорогу, оборванец! Как ты собираешься найти Расколотую гору? Спросишь дорогу у орка?
По рядам кавалеристов пронеслись смешки.
Ранкстрайл вежливо и примирительно улыбнулся. Кавалерист не снял шлем, но по голосу его невозможно было спутать ни с кем другим — это точно был Арньоло. Очевидно, его тоже вызвали с Высокой скалы на войну с орками. Ранкстрайл был уверен, что Арньоло также узнал его, хоть и не желал этого показать.
— Если вы дадите нам карту, ваше превосходительство, или укажете, на какое созвездие нам ориентироваться, то, думаю, до Расколотой горы мы и сами дойдем, — предложил капитан.
— Для кого ты тут прикидываешься, будто умеешь читать карту, хам? Расскажи это своей матери или сестре, если они у тебя есть.
В этот раз среди кавалеристов раздались взрывы хохота.
— Ваше превосходительство, — все с большим уважением ответил Ранкстрайл, — видите ли, мы, легкая пехота, не чета вам — куда нам до вас, ваше превосходительство! Конечно, мы вам не чета, но дорогу мы найдем. Так что если вы дадите нам карту или скажете, на какое созвездие ориентироваться, то мы отправимся прямо сейчас!
Хорошее настроение Арньоло мгновенно исчезло.
— Куда ты так спешишь, подонок? — позеленев от злости, спросил он. — За тобой что, гонится ростовщик, или палач, или чей-то муж? Или ты боишься, что отстанешь и орки не смогут тебе первому выпустить кишки?
— Конечно, орки будут пострашнее разбойников, — подтвердил Ранкстрайл, — нечего и сравнивать, но, может быть, если нам хоть немного повезет, то до того, как они выпустят нам кишки, мы все-таки остановим кого-то из них. Я думаю, будет лучше, если мы отправимся сразу.
Капитан замолчал. Вежливая улыбка исчезла с его лица. Он выпрямился и поднял голову. Обращаясь к своим солдатам, он повернулся спиной к кавалерии.
— Мы идем сейчас! — его голос громом прокатился по всей площади. — СЕЙЧАС! Больше не будет сгоревших домов и обезглавленных мужчин! Больше не будет убитых детей! Выгляните за стены города. Слышите рыдания женщин, на глазах которых были убиты их дети, рыдания женщин, которые узнавали своих мужей, видя отрубленные головы, которыми орки украшали шесты и заборы? Прислушайтесь к этому плачу, потому что больше вы такого не услышите. Мы остановим их! Больше не будет слез и рыданий, потому что мы остановим орков! Сейчас!
Его слова были встречены глухим рокотом: один за другим сидевшие солдаты поднимались на ноги.
— Давайте же остановим их! — воскликнул капитан своим грозным голосом. — Пойдем прямо сейчас! Остановим их прямо сейчас! СЕЙЧАС!
И тут случилось нечто невероятное, чего никогда еще не происходило за всю историю легкой пехоты. Словно сговорившись, все солдаты вскочили на ноги, выпрямили спины, подняли головы и, глядя в глаза своему капитану, прокричали ему в ответ:
— Сейчас! СЕЙЧАС!