Последний осколок
Шрифт:
Но сейчас я не жалею, что вытянула мага из-за грани. Не жалею, что меня саму спас эльф. И я рада, что феникс так и не вошел тогда в долину, доживающую свои последние мгновения. Мы все живы. Надломлены, но не побеждены. Три ярких луча, что хранили свою маленькую страну, вернулись. И я ни за что не успокоюсь, пока души всех тех, кто защищал наш дом пятьсот весен назад, не будут свободны.
– Мы выдвигаемся к подножию северо-западных гор, - в сгустившейся тишине мой голос прозвучал неестественно громко, заставив всех обернуться.
– Суардана, ты уверена?
Я
– Да. Как только прибудем во дворец, собираемся в дорогу. Я не хочу больше медлить. Если Коршун все еще хочет заполучить долину, он готовиться к ее захвату. Мы не должны опоздать на этот раз, - я вскинула голову, решительно посмотрев на Атара, что, сидя верхом, развернул ко мне Палю.
– Нужно подготовиться.
– Нет! Мы и так слишком долго готовились. Раньше ты был не в себе и не мог нас вести. Как пастырь поведет своих заблудших овец, коль сам не менее заблудший чем овцы? Но теперь ты с нами. Мы не можем больше откладывать. Голоса всех погибших умоляют меня о помощи. Они проклинают и зовут меня. Я не могу больше обрекать их на еще большие страдания.
– Но Дана… - вмешался до селе молчавший Кайа.
– Если ты не согласен, можешь оставаться в стенах замка. Так даже спокойнее для меня, - я перебила мальчишку, прекращая дальнейшие разговоры на эту тему.
– Я поеду с тобой, - непреклонно высказался кельпи. По решительному взгляду его брата я поняла, что от парочки кельпи в намечающемся походе нам не отвязаться.
– Мы соберем все необходимое и выдвинемся через рассвет, - решительно высказался воин. Я только открыла рот возразить, как Атар продолжил, - нам надо выспаться и набраться сил. К тому же, помощь эльфов не будет лишней.
Тут я не могла поспорить, но то, что путешествие уже вопрос решенный, не сомневалась. Судьба, наконец, отважилась вести нас к намеченной много весен назад цели.
***
– Неистовая тьма!
Гневный рык вырвался из деформированного горла, что изменилось под влиянием несдержанной трансформации. Сноп искр отлетел от каменной стены, проскальзывая между спорящими по крепости с драконьим железом когтями.
– Пробудился! – еще один несдержанный рык и последовавший за ним дикий вой, который резко перетек в не менее ужасающий каркающий смех существа, что уже давно пережил все отпущенные ему сроки, но никак не уходил за грань.
– Кхр-кхра-а-а, кхр-кхр-кхр… - вибрирующая от грубого смеха грудная клетка сотрясала пространство не хуже мини взрывов, наплывающих на окружающее пространство волнами.
– Лах, - слова, прозвучавшие в открытое пространство навстречу восходящему солнцу, были тихи. Смех оборвался так же резко, как и начался.
– Garon[1].
Рядом с взлохмаченным, но уже вернувшим свой герцогский облик некромантом появилась коленопреклонённая тень.
– Мы выступаем сегодня с последними лучами к северо-западным горам. Собери проклятых.
–
– Лах, ты ведь разумный проклятый? – тихо вопросил тишину герцог.
– Так и есть, - воин склонил голову еще ниже.
– Если и хочешь им оставаться, выполняй мои приказы молча, - безэмоцианально-мертвый голос заставил слугу затрястись в ужасе.
Он все еще жив в своем послесмертии лишь потому, что хозяину нужен командующий его немаленькой армией. Со смертью Магнолии это обязанность Лаха. Но Всечувствующие, некромант снес бы ему голову даже в таких обстоятельствах, не соизволь слуга захлопнуть свой грязный рот, не смеющий выдавать ничего кроме согласия и раболепия.
Как же сильно било это по забытой гордости воина, когда-то одного из генералов объединенной армии Сумеречной Долины. Как сильно он желал избежать оков подчинения и выступить уже против Коршуна. Как сильно… Но он не мог. Мертвые подконтрольны некромантам. Их воля… да нет у них воли. Нет гордости, нет чести. Есть страх. Страх быть убитым вновь и больше не возродиться. Души воскрешенных проклятых мертвы, раздроблены и уничтожены. За смертью карателей нет ничего. Пустота. Темнота, глухота, немота. Всеобъемлющее НИЧТО!
***
В Хрустальный дворец мы крались как заправские воры. Никому не хотелось испытать на себе гнев Владыки. А о том, что Алибаскаэль в ярости, красноречиво говорили иссиня-белые лица дворцовой прислуги и перекошенные рожи эльфов-рабочих. Особенно выделялся красным оттенком кожи среди бледных поганок дворцовый смотритель. Поди, на его веку никто еще не громил стены.
– Дана, может в бега? – кельпи нервно дернул головой.
– Нет у нас времени на бега. Вот соберемся в поход до долины, и тогда ищи свищи. А пока маскируемся, братцы. На кону жизни! Наши! – мой энтузиазм никто не поддержал, но и не ломанулся во дворец.
– И что дальше? – спокойно вопросил вернувшийся Атар.
– Что-что, двигаемся гуськом вон к тем дверям, – и я указала на неприметную дверцу под лестницей, что вела к главному входу, - через складские помещения выйдем к крылу прислуги, а уже оттуда в библиотеку, и дай Всечувствующие, она будет пустовать.
– А дальше? – не выдержал Кайа.
– А дальше по потайным ходам разбежимся. Я к себе, вы к себе.
– Кхм, - кашлянули у меня за спиной.
Я посмотрела на насупившихся подельников и тут меня осенило.
– Дам, идти вам некуда, - я потерла переносицу, - но ведь у вас с Паланом есть свои покои, - я выжидательно уставилась на мелкого.
– Ты имеешь в виду смежные с покоями мага? – уточнил зверобратец, и тут же продолжил, - прекрасные покои, замечательные, а после посещения феями просто великолепные. Дыры в стенах приносят легкий сквознячок, а шикарные черные подпалины изящно гармонируют с голубой отделкой комнат.
У меня отвисла челюсть. Темень и ее твари! Все еще хуже, чем я думала.