Последний ответ
Шрифт:
Я попросил эспрессо и щедро его подсластил, чтобы кровь снова прилила к голове. Неожиданно я почувствовал себя на грани обморока. Сара ничего не заказала. Она просто впилась в меня своими голубыми глазами, как будто бы рядом с ней сидел буйнопомешанный.
Оценив ситуацию, я предпринял последнюю попытку разбить лед отчуждения и воспользовался приемом, к которому часто прибегал, составляя сценарии для «Сети»:
— Я собираюсь рассказать тебе историю, которая, учитывая наши обстоятельства, не лишена смысла. Будешь ее слушать?
— Ты все равно расскажешь,
— Молодая парочка вместе принимала душ в квартире, когда неожиданно раздался звонок в дверь. Поспорили о том, кто пойдет открывать, в итоге девушка в расстроенных чувствах покинула ванную. Она прикрылась полотенцем, вода все еще капала, когда барышня добралась до двери. Оказалось, что это был сосед с шестого этажа. Он сразу же предложил: «Я заплачу тысячу евро, если ты сбросишь полотенце и покажешь мне свое обнаженное тело».
Теперь Сара смотрела на меня не с безразличием, а с любопытством, словно пытаясь установить, к какой категории идиотов принадлежит ее собеседник.
— Девушка, естественно, обалдела от такого странного и при этом заманчивого предложения. «Слушай, это же тысяча евро, а тебе надо только сбросить полотенце на пол», — продолжал уговаривать сосед и показал две новенькие купюры по пятьсот. Соседка заколебалась. «Только полотенце? Больше ничего?» Сосед отвечает: «Ничего. Сбрасываешь полотенце и забираешь тысячу евро». В итоге девушка согласилась, решив, что это очень удобный способ заработать. Она медленно размотала полотенце и сбросила его на пол. Сосед вдосталь нагляделся на обнаженное тело, после чего, как и обещал, отдал деньги и поднялся к себе. Девушка, все еще изумленная происшедшим, подобрала полотенце и вернулась в душ. Парень спросил, кто приходил. «Это… сосед с шестого этажа», — кратко ответила его подружка. «Прекрасно! Так он вернул тебе тысячу евро, которые я ему одолжил?»
Француженка ограничилась снисходительной улыбочкой. Прежде чем подвести мораль, я исподтишка полюбовался ее формами под красным платьем. Мне вдруг страшно захотелось побывать тем соседом с шестого этажа и чтобы Сара была той девушкой из душа.
— Чему нас учит эта басня? Опасно не делиться с товарищами самой полной информацией. Поэтому, полагаю, нам надо бы держаться вместе…
С улицы вдруг раздался душераздирающий вопль. Ему вторили два перепуганных голоса, кричавшие нечто вроде: «Hilfe! Hilfe!» [22]
22
На помощь! (нем.)
Я выскочил из кафе, чтобы разобраться, что происходит, и даже не взглянул, следует ли за мной моя очаровательная спутница. Десяток горожан склонились над медвежьим рвом, оттуда доносился пугающий рев.
Еще ничего не поняв, я тоже бросился ко рву и все увидел. На дне лежало окровавленное тело Якоба Зутера. Его голова была оторвана мощной лапой зверя.
16
Бегство
Жизнь полна опасностей. Не из-за тех людей, которые творят зло, а из-за тех, что спокойно за ними наблюдают.
Полицейские уже огородили ров по периметру, первые бригады телевизионщиков пытались заснять кадры «неожиданного происшествия».
— Именно в такой версии события излагают по радио, — кратко пояснил нам таксист, по виду индиец.
Мы ехали в отель «Мартахаус», где остановилась Сара. Весь мой багаж состоял из одного чемоданчика и мешка с вопросами, на которые не было ответов.
— Ты действительно считаешь, что Зутер свалился в ров, пытаясь покормить медведя? — спросил я француженку, которая рассматривала нашего водителя.
— Скорее мне кажется, что его скинули в ров в тот момент, когда поблизости не было туристов, — очень серьезно отозвалась Сара, разглаживая складки красного платья на рельефно очерченных коленях. — Хотя стена не такая уж низкая, чтобы человек опрокинулся от простого толчка. Тут понадобились бы усилия…
— Парочки «кабальеро». И Якоб Зутер падает в ров. Теперь мы знаем, почему они не появились в Розовом саду — у них нашлись дела поважнее.
— Ты имеешь в виду Йенсена и Павла?
Учитывая, что наше положение все больше усложнялось, готовность Сары поговорить я воспринял с радостью, хотя она пока что ничего не рассказала мне о роли, которую сама исполняла в этой смертельно опасной игре.
— У нас есть двое подозреваемых — те, что находились в доме Йосимуры в день перед убийством. Правда, ты тоже там присутствовала, — добавил я. — Значит, остаешься не менее подозрительной особой, чем Йенсен и Павел.
— Но в убийстве экскурсовода меня обвинять нельзя. Ведь я сидела с тобой в кафе.
— А это ничего не доказывает. Большинство убийств совершается через третьих лиц, — заметил я, чтобы поддержать игру. — Барышне вроде тебя не пристало марать руки, сталкивая несчастного экскурсовода в ров к медведям.
— А еще это было бы весьма неразумно, — лукаво улыбнулась француженка. — Ведь я выложила сто сорок швейцарских франков, чтобы Якоб Зутер показал мне Берн Эйнштейна. Теперь придется разбираться в одиночку.
— Ты не одинока. Мы могли бы…
В этот момент к Саре вернулась вся прежняя холодность, которую я испытал на себе в Розенгартене.
— Мы могли бы дождаться, пока не уляжется буря, — в раздельных помещениях. А потом пусть каждый из нас отправляется своим путем.
— Ты хотя бы рассказала, кто направил тебя в Розовый сад.
Ответом мне было красноречивое молчание.
Такси доставило нас к дверям «Мартахауса», который выглядел скорее как дешевый пансион, а не отель. Я позволил француженке расплатиться с таксистом. Мне вдруг вспомнились ее слова, сказанные в доме Иосимуры. Эта женщина заканчивала диссертацию, посвященную Милеве Марич.