Последний поцелуй

Клэр Джессика

Она дышит мне в сторону. И с высоты я наблюдаю, как у неё сиськи поднимаются и опускаются с каждым размеренным вдохом и выдохом. У меня большие руки, но подозреваю, что если бы я взял в руку её грудь, она бы не поместилась в моей ладони. Мой сердечный ритм ускоряется, когда в голове проносятся изображения кровати, на которой я трахаю её милые сиськи, будто цветной калейдоскоп.

– Ты странно дышишь, – говорит она.

– Ты тоже, – замечаю я.

У неё грудь быстро двигается, а сиськи ритмично прыгают. Представляю, как они выглядят без

бюстгальтера, свободно подпрыгивая. Безумие. Я одёргиваю себя, потому что не из тех, кого может поразить похоть. Мне не нравится, когда меня трогают. Я не люблю женщин. Слова «похоть» нет в моём словаре.

– Почему ты дышишь быстрее? – в её тоне звучит искреннее любопытство.

Разве может быть так легко? Могу ли я её соблазнить и трахнуть в соответствии со своим планом? Я трахал многих женщин, которых ненавидел. Но я не ненавижу Наоми. По-видимому, она нравится моему телу. Я смотрю вниз, чтобы увидеть видимые признаки возбуждения. Так редко чувствую физическое желание, что натянутые брюки внизу кажутся странными и чужими.

– Если я расскажу, ты сделаешь мне одолжение? – бормочу я.

– Конечно, – немедленно отвечает она.

– Я представил тебя голую на своей кровати. Руки связаны у тебя над головой. Спина выгнута. Я собираю руками твою грудь вместе, что создать проход для моего члена. Я трахаю твою грудь, и мой член упирается в твой подбородок, а твой язык облизывает его в это время.

Я делаю мельчайший шажок вперёд, всё ещё не касаясь её, но настолько близко, что любое движение заставит её задеть мою растущую эрекцию. Несмотря на моё отвращение к прикосновениям, в ней есть что-то притягательное. Возможно, её формы? Моя физическая реакция на её близость необъяснима. Я наклоняю голову к её уху.

– Что скажешь в своё оправдание?

Она прижимает руку к груди, касаясь верхней части одной из двух своих потрясающе красивых сисек.

– Я не знаю, – говорит она искренне и растерянно, как и я.

 Наоми не смотрит на меня, но будто вынужденно наклоняется поближе. Поощряет.

Прежде чем я успеваю спросить ещё что-то, в лифте звучит охранный сигнал. Острый назойливый звук заставляет Наоми закричать и захлопать ладонями по ушам. Она опускается на пол, раскачиваясь так же, как в фургоне, когда нам в спины стреляли.

Звон лифта и крики Наоми наполняют помещение какофоническими звуками и заставляют Алексея бежать. Возбуждение, которое я чувствую, исчезает. Наоми – моё главное оружие в борьбе за сестру и Братву. Если с ней что-то произойдёт, то моя поездка станет бессмысленной. Я должен быть осторожен с ней.

– Что во имя Христа происходит? – орёт Алексей.

– Ничего, – кричу я в ответ.

Не обращая внимания на желание Наоми оставаться нетронутой, я беру её и приношу в гостиную на чёрный диван. Она остаётся неподвижной в скрученном положении, всё ещё хлопая руками по ушам. Лифт всё ещё гудит.

– Алексей, – командую я, – отправь лифт. Он раздражает.

– Что я могу сделать для тебя? – спрашиваю

я, опустившись рядом с Наоми.

Может, я шокирую её своими словами? Я проклинаю своё плохое воспитание. У Наоми такая же нежная душа, как и её кожа. Она слишком кроткая для моей грубости. Неважно, что я выгляжу, как высокородный, но я не такой. Я не рождён в Братве или другой более статусной семье. Я просто убийца с повышенным статусом, ищущий непристойную картину, чтобы укрепить свои позиции в королевстве злодеев. Мне отвратительно осознавать себя таким и пытаюсь подобрать нужные для неё слова.

– Я не должен был так говорить с тобой, – говорю я, опустив голову, чтобы она не могла видеть моё лицо.

Лифт наконец-то заткнулся, и Алексей подходит позади меня.

– Что ты делаешь? – скандально говорит он, вероятно, оскорблённый тем, что я перед этой женщиной на коленях.

Ибо я Василий Петрович – будущий лидер самого могущественного преступного братства в Северной Европе. Мы, «Петровичи», ни перед кем не преклоняемся, особенно, перед женщинами.

– Она – Император, – просто отвечаю я.

Наступает тишина, и он говорит.

– Я вижу.

Он уходит в дальнюю спальню. Слышу перезвон стекла, и он возвращается.

– Вот, водка, – предлагает он.

Наоми перестаёт раскачиваться, но, похоже, она не знает, что мы здесь. Я поднимаюсь с колен и сажусь рядом с ней. Взяв водку у Алексея, жестом показываю ему налить ещё бокал.

– Неси бутылку, – кричу я, когда он подходит к бару, и Наоми вздрагивает от моего голоса.

Я запоминаю это. Ей не нравится, когда её трогают. Не нравятся громкие звуки. Ей нравится белый. Возможно, мне стоит позвать дворецкого, чтобы поменяли нашу мебель на белую. Посмотрим, как долго нам нужно здесь оставаться, прежде чем сделать это. Я делаю глоток водки.

– Хорошая водка, – поднимаю бокал, салютуя Алексею.

Он в безмолвном вопросе наклоняет голову в сторону Наоми.

– Мы не торопимся, – отвечаю я. – Сегодня ничего не нужно делать.

Следуя моему примеру, Алексей пьёт водку, и наливаю ему ещё. Я кладу одну руку на спинку дивана и слегка поворачиваюсь, чтобы создать ограждение для Наоми. Ей может и не нравится, когда её трогают, но я хочу, чтобы она поняла, здесь она в безопасности.

– Что произошло?

– Мы с Дениэлом Хейзом и сеньором Мендозой навестили Хадсона на его дне рождения. Хейз нашёл в подвале свою девушку и Наоми. Наоми – сестра Хейза.

– А-а-а, – он поднимает брови вверх. – Мистер Хейз позволил тебе забрать его сестру.

Я смеюсь, но понимаю, что Наоми сидит рядом, поэтому говорю часть правды.

– Мистер Хейз и его девушка пошли к Мендозе, а мы пришли сюда.

Он понимающе кивает.

– Тогда всё в порядке.

– Так и есть, – подтверждаю я.

– Я могу позвонить на счёт самолёта.

Я смотрю на Наоми, убрав руки с ушей, и положив их на колени, скрещивает ноги, но она всё ещё не здесь. Я качаю головой.