Последний подарок
Шрифт:
– А что скинуть-то? – спросил он, открывая дверцу.
– Не, я имел в виду: кое-что забрать. Оставь Джеки со мной, – предложил Крис.
Булли колебался.
– Что? – переспросил он, потому что никто в Лондоне никогда не называл ее так. Ему почему-то стало очень грустно.
– Я сказал: собаку оставь.
– Ну не знаю…
– Всего на пять минут. Давай. Шевели задницей.
– Ладно. Только шоколадом ее больше не корми.
– Не буду, – пообещал Крис.
Булли и Тиггс выбрались из машины и пошли к строящемуся офисному зданию с голым фасадом без окон. Из него доносился шум, который Булли не понравился: грохот забиваемых свай – бум,
– Тиггс! Тиггс! – Крис опустил боковое стекло, взмахами руки подзывая приятеля.
– Что? – Тиггс снял наушники. – Жди здесь, – велел он Булли, а сам пошел к машине.
– Что он хотел? – поинтересовался Булли, когда тот вернулся.
– Ничего… Сюда. – Тиггс показал на выложенную кирпичом дорожку между зданиями.
– Куда она ведет?! – крикнул Булли, затыкая уши. Тиггс просто показал вперед. Булли проследил за направлением его руки и увидел в конце дорожки большой дом с множеством дымовых труб на крыше. Все его квадратные окна были заколочены черными металлическими листами – все, кроме одного, в самом низу.
Они миновали старый фонарный столб – темный, с разбитым плафоном. Тарахтенье и бух-бух-буханье звучало все громче.
Подойдя ближе, Булли увидел, что между откосом и рамой окна вставлена палка, чтобы оно не закрывалось. А еще понял, что дорожка у дома не кончается, а просто перегорожена, чтобы прохожие не могли пройти к переднему фасаду.
– Лезь туда, – велел Тиггс.
Булли медленно взбирался на окно: стараясь не отнимать ладони от ушей, он помогал себе локтями, коленями и ступнями. Тиггс, выругавшись, подсадил его. Булли сел на подоконник, но руки от ушей по-прежнему не отнимал, потому что внутри бух-бух-буханье вообще оглушало, сотрясая все здание и его вместе с ним. Тиггс подтолкнул Булли и залез в окно следом. Внутри Булли не увидел ничего, кроме драных, мокрых на вид спальных мешков. Судя по обилию окурков у подоконника, окно это часто использовали в качестве входа, а сама комната служила притоном.
– Здесь слишком шумно. – Булли полез из окна на улицу.
Тиггс, увидев, что он задумал, схватил его.
– Нет, подожди! Постой. Слушай, Крис сказал, ты мне поможешь. – Булли, все еще зажимая уши, замотал головой. – Шум не любишь, да… На вот, надень. Пошли… Мы быстро обернемся. – Тиггс нацепил свои наушники на голову Булли и сунул айпод ему в карман.
В наушниках играла все та же тошнотворная музыка.
– Ага, – кивнул Булли. Наушники приглушили грохот и тарахтенье, и на какое-то время он почувствовал себя лучше, стараясь не слушать внешний шум. Тиггс жестом велел ему следовать за ним, и они углубились в недра темного гремящего дома.
Тиггс освещал дорогу мобильным телефоном. Постепенно Булли разглядел, что они находятся в холле, огромном, как вся квартира, в которой он раньше жил. Здесь не было ни ковров, ни половиков – только черные деревянные доски, как палуба на корабле. Стены тоже были деревянные и напоминали сотни старых картинных рам, сколоченных вместе.
– Сюда наверх. – Тиггс махнул телефоном, показывая дорогу. Булли увидел в темноте маленькое пятнышко света, как от луча прожектора. Это светилось крошечное круглое окно на верхней площадке лестницы, которое не стали заколачивать; оно было совсем узким, в него не пролез бы даже такой худенький паренек, как он. Булли стал подниматься по лестнице. Ему не нравилось, что тут так темно. Тиггс подталкивал его в спину. Обернувшись, Булли сказал Тиггсу, чтоб тот убрал руки.
– А нельзя
– Самый кайфовый момент, – Булли едва расслышал его слова. – Сейчас как раз…
Булли кивнул, шмыгнув носом. Плевать ему на этот кайфовый момент. Он снимет наушники сразу же, как только они найдут то, что ищут, и уберутся из этого дома. Тыльной стороной ладони он вытер нос. Насморк усиливался, но что-то знакомое раздражало обоняние – запах, который ему никак не удавалось распознать из-за ритмичного боя в ушах.
Он снова принюхался и потер нос. Что-то маслянистое и теплое витало в воздухе… Некий специфический дух. Этот запах уже сидел у него в голове, настойчиво будоража память, но Булли как будто стеснялся сказать себе, что это. С ним бывало такое в школе: его мучили вопросы, на которые учитель не давал ответа, потому что они были очевидны, напрашивались сами собой.
Тиггс снова подтолкнул его. Булли обернулся, глядя на него сверху вниз, и сдернул наушники, потому что в этот момент ему стало плевать и на внешние шумы, и на «кайфовый» ритм… Внезапно он услышал, как завыла и залаяла какая-то собака. Потом еще одна, и еще. Они лаяли в такт другому ритму – тому, что отбивало его сердце.
Булли повернулся и устремился вниз, перепрыгивая сразу через все ступеньки, на которые успел подняться. Пронесся в воздухе мимо Тиг-гса, а потом почувствовал, что все вокруг него рушится, но это падал он сам: больная лодыжка подвернулась, и он рухнул к ногам человека, поднимавшегося по лестнице в луче света. Широко открытые глаза, улыбка, как у ящерицы.
Булли находился в доме Дженкса.
Глава 20
Булли окутывал мрак. Он упорно моргал, открывая и закрывая глаза, но, как и тогда в пушке, ничего не видел – слышал только тарахтенье и буханье. На минуту шум прекратился. Ще-то внизу эстафету перехватили собаки – затявкали и завыли, и Булли вспомнил, где находится. Моргай не моргай, он все так же будет связан, все так же будет в доме Дженкса.
Потом он услышал голос мамы:
Я люблю тебя… Я так сильно тебя люблю… Люблю больше, чем… больше, чем кого бы то ни было… больше всего на свете… С днем рождения, Брэдли! С днем рождения, любовь моя… Твоя мама тебя очень, очень, очень любит… Ммчмок, ммчмоккк, ммчмокк… Мммммчммкк…
Булли попытался закричать, но рот даже не открылся, и он обнаружил, что ему приходится дышать через нос. В голове стучало, его тошнило от кляпа во рту. А потом кто-то принялся сдирать с него лицо. Во всяком случае, ощущение было именно такое – с глаз срывали скотч. В следующую секунду его снова ослепил яркий луч света.
– Интересная штука. – произнес Дженкс. – Открытка твоя. Говорящая. Это твоя мама, да? Которая умерла?
Булли попытался подняться и чуть не задохнулся. Если не считать трусов, одежды на нем не было никакой. Дженкс пихнул его носком ботинка, и он снова повалился.