Последний полет «Жар-птицы»
Шрифт:
Патрон внимательно слушал Репу и не перебивал, по его лицу невозможно было понять, о чем он думает, поэтому Егор решил закончить мысль:
— А если Пыльного приговорили, значит, приговор будет выполнен. Я отвечаю. А нарами меня пугать не надо, это дом родной для вора.
Патрон посмотрел на Репу с прищуром.
— Как ты там говорил? Пуля — дура? Ну-ну. Только Пыльного пока не трогай.
— А кого? — непроизвольно вырвалось у Егора.
Патрон захохотал.
— Никого. Подожди малость.
Егор понял, что опасность миновала, и Патрон на самом деле проверял его.
— Ну, вы это, только намекните, Станислав Викторович. Все сделаю.
Патрон мотнул головой.
— Намекну.
Он вздохнул широко грудью и развел руками.
— Ох, и красиво же здесь!
Потом искоса посмотрел на Егора и сменил тему.
— Ну, ладно, а что думаешь насчет того, чтобы город под себя взять?
Лицо Егора сделалось серьезным. Он понимал, что такие вопросы задают один раз в жизни. И отвечать на него надо конкретно. Обратного хода не будет. В городе после Черта оставалось еще много авторитетных воров, и каждый из них хотел бы услышать от Патрона такое предложение, но он задал его ему, Егору Репину, Репе. Мозг, до этого не утруждаемый мыслями, быстро напрягся. В висках заколотило. Но медлить с ответом тоже было нельзя. «Эх, пан или пропал!»
— Дело серьезное, Станислав Викторович, ответственное. Без вашей помощи мне и думать о таком рано, но если считаете, что подхожу, то я не подведу. Мамой клянусь!
Патрон кивнул головой и, больше ничего не говоря, повернулся, и пошел к машине. Егор пошел с ним рядом. Ему очень хотелось забежать вперед и посмотреть в глаза хозяину, чтобы понять, правильно он ответил или нет, но в то же время он понимал, что этого делать никак нельзя. Он усилием воли подавил в себе желание забежать вперед и преисполненный достоинства проследовал за Патроном на некотором расстоянии сзади.
Патрон подошел к машине. Егор не выдержал, ускорил шаг и открыл дверь в салон. Патрон снова молча, ничего не выражая, сел за руль. Включил двигатель. Проверил телефон (он его оставлял в салоне) и только после этого кинул взгляд на Егора.
— Ну, ладно, пока. Будь на связи, я позвоню. Ствол пусть пока у тебя побудет. Схорони его понадежнее, но так, чтобы достать можно было быстро. Если что в городе произойдет серьезное, сообщай. Не стесняйся. Понял?
— Понял, — ответил Егор, и у него тут же в голове возник вопрос. А вот то, что он видел девку летящую, это серьезно или нет? Видимо, на его лице эта игра мыслей была уж очень явной, потому что Патрон немедленно отреагировал.
— Что? Уже есть что сказать?
Егор прикусил губу.
— Да не.
Он мотнул головой.
— Вернее, не знаю, серьезно это или нет.
— Ну, говори, не тяни кота за яйца.
Егор снова прикусил губу.
— Да вот, пока вас ждали, над аэродромом девка пролетела. Ну, прям, как ведьма на метле.
Репа тряхнул головой.
— Только вы не подумайте, я в полном поряде. Не пил и не ширялся.
Патрон склонил голову набок, и вдруг неожиданно Егор увидел, что у его хозяина глаза сузились, как у волка, заметившего добычу.
— Когда это было?
— Ну вот за минуту до вашего приезда.
— И куда она летела?
Егор ткнул пальцем.
— Туда. Там
— Какой еще свет?
Егор развел руками.
— Ну, такой, — и растопырил пальцы. — Искрящийся.
Патрон посмотрел в сторону, куда указывал ему Репа, и, не поворачивая головы, приказал:
— Езжай за мной!
Глава 7
Станислав Викторович Панкратов, по кличке Патрон, лидер организованной преступной группировки «Лесные»
…Станислав Викторович Панкратов, более известный в некоторых кругах как Патрон, никогда и нигде не учился. Однако глупым или, к примеру, дебилом его при этом никто и никогда не называл.
Единственным учебным заведением, которое он когда-то посещал, была средняя школа № 25 города Петлякова. Практически все восемь лет, которые он находился в стенах этого заведения, Стас провел в коридорах, туалетах и подсобных помещениях, занимаясь, в основном, экспроприацией денег у богатеньких учеников.
Не было ни одного человека в школе, включая старшеклассников, кого бы он так или иначе не обложил данью в виде жвачки и прочих детских радостей, как-то: сигареты, модные диски, шмотки, билеты на концерты и, конечно же, деньги.
Методы, которыми он добивался своего, были разнообразные: от шантажа и обмана при воздействии на более старших и сильных до угроз и избиений — при обработке малолеток.
Единственными, кого он не трогал в школе и всячески поддерживал их авторитет, были учителя. Они могли сколько угодно ругать его, ставить в угол, вызывать родителей, не допускать к урокам, но при этом за пределами класса в различных общественных делах не было у них более деятельного союзника и помощника. Стасу можно было поручить любое дело от рисования стенгазеты до уборки территории, и все выполнялось вточности, качественно и в срок. Главное было не лезть в его дела.
И такое перемирие между учителями и Стасом продолжалось до выпускных экзаменов.
Накануне Стаса вызвала к себе директриса и, строго посмотрев ему в глаза, сообщила, что не может допустить его к экзаменам, поскольку ни один учитель не выставил ему в четвертях ни одной положительной оценки. Ему вообще никто не поставил оценок.
После чего директриса отвернулась, открыла сейф и начала перебирать в нем бумаги. В этот момент в кабинет зашла учительница и отдала директору деньги, которые родители собрали на выпускной вечер. Директор пересчитала деньги, убрала их в сейф и отправила Панкратова за матерью. Она недвусмысленно дала понять Стасу, что для того, чтобы он получил аттестат, ему нужно заплатить за это.
Этой же ночью Стас проник в кабинет директора школы, вскрыл сейф с документами, забрал из него все имеющиеся там деньги, а также документы своего класса, подготовленные аттестаты и билеты, только что присланные из РОНО, поставив тем самым под угрозу все выпускные экзамены.
Утром пропажа обнаружилась, директрису увезли в больницу с сердечным приступом. Стас купил пышный букет и навестил ее в больнице. Вручив ей этот букет, он предложил обмен. Содержимое сейфа на его аттестат зрелости.