Последний полустанок
Шрифт:
А в наши дни борьбы за общее счастье это равносильно тому, что вы уже одной ногой в чужом лагере.
Вы презрительно усмехаетесь. Но я и сам чувствую, что вас не убедил. Тогда обратимся к фактам. Будьте добры, прочитайте еще несколько страничек.
* * * * * * * * * *
Набатников приехал вовремя. Не успел он пройти в свой кабинет, как Дерябин предупредил, что от Пояркова получена кодированная радиограмма. Он просит вывести "Унион" на другую, более удаленную от Земли орбиту.
– Чем это вызвано?
– спросил Набатников.
Дерябин молча указал на сигнальные
Это было полной неожиданностью для Набатникова.
– Что говорят специалисты?
– Разводят руками, - огорченно сказал Дерябин, и глаза его сердито сверкнули из-под очков.
– Доказывают, что теоретически это возможно, но практически сомнительно. Правда, поверхность "Униона" достаточно велика, а потому вероятность встреч с метеоритами возрастает.
– Но ведь даже маленькие метеориты оставляют за собой ионизированный след. Хоть это обнаружили?
– Нет. Тут происходит какое-то странное явление. Видимо, Поярков не хочет во второй раз встречаться с метеоритами, превратившимися в спутники.
– О таком превращении я что-то не слышал. Еще одна тайна природы?
Дерябин рассеянно потрогал колючие усы.
– Не слишком ли часто мы на нее ссылаемся?
– А чем ты докажешь обратное?
– В том-то и дело, что это пока гипотеза.
Помедлив, Набатников наконец решился:
– Гипотеза или тайна, но орбиту придется изменить... Действуй, Борис.
Через несколько минут, убедившись, что операция прошла благополучно, Дерябин возвратился к Набатникову.
Он следил за полетом "Униона" по контрольным приборам и экранам. На одном из них, где горели сигнальные точки, Набатников задержался взглядом.
– Кроме этого, никаких особых повреждений не замечено?
– спросил он недовольно.
– Техника вся в порядке. Самочувствие экипажа...
– Борис Захарович запнулся и огляделся по сторонам, - ...ну, в общем, так сказать, хорошее. Только вот с Тимошкой.
– Он махнул рукой.
– Идемте... Сами увидите.
В зале, где хозяйничали биологи, повисла настороженная тишина. Все были удручены и даже несколько обижены, что из-за простой случайности один из важнейших экспериментов оказался незавершенным.
На экране, к которому сейчас подошел Набатников, виден был одноглазый пес, добрый друг и помощник человека. В последние смертные свои минуты он, как рассказывают, тянулся к репродуктору, откуда слышал успокаивающий человеческий голос.
А голос этот дрожал. Почему? Ведь молодой ученый, тот, кому пришлось успокаивать Тимошку, не раз снимал с операционного стола трупы собак, над которыми проводил опыты во имя жизни людей. Но сейчас было другое. Всякий понимал, что в космической пустоте без воздуха не сможет существовать живое существо. Метеорит пробил стенки Тимошкиной камеры, и "одноглазика", как его ласково называли, не стало.
Набатников с грустью смотрел на плавающий в пустоте окоченевший труп, где у самой морды, будто дразнясь, кружился кусок сахара. Не успел его поймать Тимошка.
Возможно, лишь в эту минуту за все время полета "Униона"
Сейчас Афанасий Гаврилович уже серьезно опасался не только метеоритов, но и всяких других неожиданностей. На ближайшей к Земле орбите, куда потом спустился "Унион", уже заметно сопротивление среды, и, хотя расчеты показывали, что его оболочка будет нагреваться в допустимых пределах, все же надо проследить за малейшим отклонением от орбиты, чтобы он не попал в более плотные слои атмосферы.
Неприятно, конечно, но пришлось сообщить в Москву о первой неудаче. К сожалению, она оказалась не последней.
* * * * * * * * * *
Нюра работала в центральном зале, куда поступали основные телеметрические показатели с "Униона". Сейчас она расшифровывала записи, определяющие электрические свойства новых аккумуляторов АЯС-15. За них можно было не беспокоиться, так же как и за общие испытания "Униона". Вполне понятно, что Нюра, как и многие другие сотрудники, ничего не знала о радиограмме Пояркова, о причинах, почему "Унион" переместился на другую орбиту. И все же, когда Набатников появился в дверях, стоило лишь Нюре взглянуть на него, как она сразу поняла, что случилось нечто серьезное.
А потом об этом узнали все. Светящаяся точка "Униона" быстро пересекала экран по диагонали.
Глядя на экран остановившимися глазами и чувствуя удары своего сердца, Нюра не могла вымолвить ни слова.
– Снижается?
– услышала она голос Набатникова, и Борис Захарович коротко ответил:
– Да.
Что могла понять Нюра? Вслушиваясь в напряженную тишину, всматриваясь в окаменевшее лицо Бориса Захаровича, она догадывалась, что это почти катастрофа.
Так думали и другие. Испытания были рассчитаны на трое суток, и вдруг неизвестно почему "Унион" начал снижаться. Об этом последовательно сообщали контрольные пункты. Но самое страшное, что Дерябин даже не пытается возвратить "Унион" на свою орбиту. Что же там случилось?
Набатников и Дерябин ушли на пункт управления. Тянулись долгие минуты, однако, судя по точке на экране, "Унион" спускался к Земле. Это же видели инженеры, обслуживающие аппаратуру радиотелеуправления. Если бы они не были заранее предупреждены, то могли бы удивиться, как это при сильном боковом ветре и без всяких корректирующих сигналов с Земли "Унион" точно следует заданному курсу на юг.
В какой-то мере это успокаивало Набатникова. Значит, с Поярковым ничего особенного не случилось, если он может управлять "Унионом". Последние телеметрические показатели его самочувствия были приняты сравнительно давно, во всяком случае до резкого снижения "Униона". Тогда и Поярков и Багрецов чувствовали себя хорошо.