Последний полустанок
Шрифт:
– Об этом не может быть и речи. Вы же обещали, товарищ Семенюк...
– Пожалуйста, - обиженно произнес Семенюк.
– Ноя бы мог и товарищей подбросить.
Бабкину не понравилась эта снисходительность.
– Благодарим вас, - сказал он, прикрывая зевок рукой.
– Мы должны еще кое-что проверить. Потом сами доберемся.
Вадим растерянно смотрел на Римму. Она казалась ему существом из другого мира и абсолютным совершенством, которого он не встречал даже на картинах прославленных мастеров. Возможно, виной
Он держал в руках командировочные удостоверения, переданные Риммой, и чувствовал, что от них струится запах тонких духов. Ну, да это понятно, - она вынула удостоверения из сумочки.
Но кто же такой Семенюк? Он прячется в темноте - то ли из скромности, то ли из высокомерия. Единственно, что мог заметить Вадим, - его невысокий рост и довольно щуплую фигуру. А Римма? Высока, чуточку полновата, и это ей очень идет. Но особенно покорила Вадима ее певучая украинская речь.
Поглаживая собаку, Римма ласково приговаривала:
– Хиба я не чую, то зараз буде розлука, мий коханий.
– И потом, повернувшись к спутнику, сразу без всякого перехода уже по-русски: - Да, Тимошку берут, а возьмут ли нас - еще неизвестно.
Тимофей все время поглядывал на часы, не обращая внимания на ее болтовню, но тут удивленно переспросил:
– Почему Тимошку?
– А я знаю? Научная сила. А мы пока еще недостойны. Хотелось бы, конечно, горы посмотреть, да наше начальство боится. Говорит, там сидит какой-то Набатников - ужасная собака, злющий!..
Трудно Тимофею смириться с подобной клеветой. Он сдвинул на затылок кепку.
– Набатникова не трогайте. Мы его получше вас знаем. Да и вообще, что за манера так разговаривать? Какой-то Тимошка... Ведь у него, наверное, и отчество есть?..
Римма изумленно взглянула на Бабкина и откровенно захохотала.
– У Тимошки отчество?
– Она приподняла собаку за ошейник и, все еще давясь от смеха, приказала: - Ну, дай ему лапу, представься как следует.
Ей вторил хрипловатый хохоток невидимого Семенюка.
Бабкин помрачнел, надвинул кепку на глаза и, отвернувшись, стал вертеть ручку приемника.
Чтобы сгладить неловкость, Багрецов спросил:
– Значит, Тимош... то есть я хотел сказать, эту собаку вы отправляете в институт Набатникова? Туда же повезут и "Унион"?
– Повезут?
– послышался насмешливый голос Семенюка.
– Впрочем, конечно, платформу уже подали.
– Но мы не заметили, что сюда подходит железнодорожная ветка, - поглаживая свои кудрявые волосы, неуверенно проговорил Вадим.
– Вы многого не заметили, дорогой товарищ. Пойдемте, Риммочка,
Багрецов остановил ее:
– Одну минутку. Я хотел спросить, где мне найти Анну Васильевну Мингалеву?
– Точно не знаю. Вообще она где-то здесь. Вот Аскольдик, - Римма обернулась назад, - то есть, простите, товарищ Семенюк абсолютно в курсе. Он скажет, где ее искать.
И опять из темноты брюзжащий басок:
– Не говорите глупостей, Риммочка. Товарищ и в самом деле подумает...
– А разве неверно?
– кокетливо спросила Римма.
Не желая вникать в сущность их споров - здесь было что-то ему неприятное, - Багрецов вынул из кармана записную книжку и черкнул в ней несколько строк.
– Если вам не трудно, - сказал он, протягивая записку Римме, - то передайте, пожалуйста, Анне Васильевне. Это очень важно.
Римма испытующе посмотрела на Вадима:
– Для кого важно?
– И для нее и для меня. Я ее друг.
Он еще долго смотрел Римме вслед, пока Бабкин не дернул его за рукав:
– Очнись! Самая обыкновенная смазливая девчонка. Всегда вот так. Растаял...
Обиженный Вадим взял у него приемник и рассеянно начал вертеть ручку настройки.
– Брось крутить, - рассердился Тимофей.
– Пропустишь.
Вытирая платком вспотевшее лицо, Вадим взглянул на часы.
– Еще восемь минут... А вдруг...
– Отстань, пожалуйста! Каркаешь, как ворон.
Вадим недовольно передернул плечами, задел ветку, холодные капли муравьями поползли за воротник. Резко поднявшись, он выглянул из-за кустов.
Возле ангара, где находилась метеостанция, уже вспыхнули прожекторы. Теперь было отчетливо видно, что ангар этот был странной формы и в то же время чем-то похож на гигантскую брезентовую палатку. У темного распахнутого входа дежурил часовой. Еще в директорской приемной Вадим слыхал, как Дерябин приказывал по телефону пропускать приехавших инженеров в "Унион" и туда и обратно, видимо учитывая необходимость проверки сигналов ЭВ-2 на расстоянии.
Слегка прихрамывая, Бабкин прошелся по мокрой траве и нарочито зевнул.
– Сколько на твоих?
– Осталось пять минут. И если не выйдет...
– начал было Вадим.
Но Бабкин перебил его:
– Тогда домой поедем. Вот и все.
– Но, извини, с какими глазами?
– С такими же. Не ослепнем, - Бабкин со злостью поддел ногой мокрый лопух.
Помолчав, Вадим вздохнул.
– А хорошо бы для Набатникова что-то сделать. Наверное, в горах наш прибор здорово пригодится.
Бабкин согласился, потому что ЭВ-2 обладал большой чувствительностью и отмечал ничтожную, влажность, особенно характерную для разреженного воздуха горных вершин. Кабина метеостанции показалась ему легкой, сделанной из ребристых дюралевых листов.