Последний полустанок
Шрифт:
В свое время Дерябин не очень-то восторгался новым гигрометром, считая, что его сверхвысокая чувствительность практически не будет использована. Теперь дело другое - возможно, труды и не пропадут даром.
Завернув рукав, чтобы лучше следить за часами, Вадим замер в ожидании. Сейчас должна заработать радиостанция.
Стараясь казаться равнодушным, Бабкин поглядывал на небо, как бы желая определить завтрашнюю погоду, и позевывал. Он считал, что абсолютная невозмутимость при любых условиях является первейшим человеческим качеством.
Но вот из маленького репродуктора, точно там открылась пробка, вырвались на свободу желанные звуки.
"Так, прекрасно...
– мысленно, без карандаша и бумаги расшифровывал он условные знаки.
– Передается температура... Восемнадцать градусов. Направление ветра... Впрочем, ветра в ангаре быть не должно. Теперь дальше, давление... Сейчас будет влажность..."
ЭВ-2 работал великолепно, четко. Тонкие звенящие звуки, словно кто-то ударял ложкой по стакану. Сомнения оказались напрасными. Ну еще бы! Сколько месяцев с ним возились!
Возле ангара Вадим и Тимофей встретили Дерябина. Он с кем-то спорил. На вопрос Багрецова, не послушает ли он следующую передачу ЭВ-2, Дерябин нетерпеливо проговорил:
– Слышал на контрольном пункте. Даже запись видел на ленте. Спасибо. Молодцы. Завтра утром поговорим.
Он увидел поникшего Пояркова и сокрушенно покачал головой:
– Ах, Серафим, до чего же мне Охрименко жалко! Веселый, добродушный малый...
Бабкин сделал знак Вадиму - идем, мол, нечего нам здесь делать - и вместе с ним направился к зданию института.
Проходя мимо скамейки в скверике, Тимофей задержался.
– Не торопись. Сил моих больше нет.
– Он сел и, нагнувшись, стал развязывать шнурки.
– Спасибо жене за ботиночки. Удружила.
Не в пример франтоватому Багрецову, Тимофей привык одеваться просто, - нет ничего солиднее, чем гимнастерка и к ней брюки военного покроя, заправленные в аккуратные сапоги. Но Стеша приказала надеть выходной костюм с галстуком. "Неудобно, - говорила она.
– Представитель научного института - и вдруг в сапогах". Срочно побежали в магазин покупать новые ботинки. Стеше понравились изящные туфли лимонно-желтого цвета. Бабкин запротестовал - цвет больно нахальный, - но разве ей можно перечить, она лучше в этих делах разбирается, говорит, что потемнеют. С нахальным цветом Тимофей мог бы еще примириться, а с малым размером - никак. Сорок первого размера не оказалось, и Тимофей, чтобы не огорчать жену, все же решился взять сороковой, - разносятся. Теперь хоть плачь.
Тимофей ощупывал ноющие от боли пальцы, боль растекалась по всему телу, ломило в коленях, позвоночнике. Неужели опять придется надеть эти пыточные колодки...
– Скоро?
– Нетерпеливо крикнул Вадим.
Бабкин не ответил: потирая освобожденные пальцы, он наслаждался ощущением затихающей боли.
Постояв немного, Багрецов безнадежно махнул рукой, вынул из кармана приемник и щелкнул переключателем. На все лады пищали телеграфные станции. Слышалась чужая речь, музыка. Стрелка шкалы, будто живая, сама собой подвигалась к сорок четвертому делению. Как никогда, хотелось принять четкий стеклянный звон сделанного тобой прибора. Ведь это лучшая музыка, ее можно слушать десятки раз. После сигналов барометрического давления должен заработать ЭВ-2. Вот он включился!
Но... что это? Какой-то треск. Не может быть! Кругом мокро, а ЭВ-2 доказывает, что влажность воздуха пустяковая, как жарким летом в пустыне.
Во рту стало сухо, перехватило дыхание.
– Тимка!..
–
Чувствуя что-то неладное, Бабкин спешно натянул ботинок - второй не налезал - и, подпрыгивая на одной ноге, подбежал к Вадиму.
Нахмурившись, Бабкин прослушал сигналы до конца.
– Вот это да!
– сказал он упавшим голосом.
– Бежим к Борису Захаровичу. Попросим отложить отправку...
– Так он тебя и послушается. Чудак человек.
– Тимофей надел ботинок, морщась от боли.
– Может, это случайно? Пойдем проверим.
Никто не заметил, как они зашли с другой стороны ангара и по лесенке взобрались в кабину метеостанции. Не найдя выключателя, чтобы зажечь верхний плафон, Вадим воспользовался светящейся крышкой приемника. Темно, но все-таки можно разобрать, где находится серый лакированный кубик ЭВ-2.
Стараясь не звякнуть отверткой, чтоб не выдать себя, прислушиваясь к шагам, не поднимается ли кто по лестнице, Бабкин отвинчивал винты на крышке прибора. Отвертка срывалась, руки дрожали... Еще бы! Спокойному Тимофею было от чего волноваться. Вот-вот кабину погрузят на машину и отправят на станцию. Кажется, кто-то ходит по крыше - осторожные медленные шаги... Тимофей прислушался, шаги затихли. "Кто-то проверяет наружные приборы", - подумал он, отвернул последний винт, снял крышку и сразу же заметил причину неисправности. Так он и знал, Димкина работа. Надо было поставить дополнительный конденсатор, и вместо того, чтобы его закрепить надежно, по старинке, хомутиком, упрямец воспользовался клеем БФ. Причем сделал это наспех, без соблюдения технологии. От тряски конденсатор отскочил и замкнул два провода. Ну, а отсюда и все последствия.
– Видишь?
– прошипел Бабкин.
– Да свети, свети поближе! Растрепа несчастная!
Вадим чуть не уронил приемник. Да как же это произошло? Целые аппараты на клею делают. А здесь...
– Ты бы еще слюнями приклеил, - сердился Тимофей, надежно толстым проводом прикрепляя конденсатор.
– Прав Толь Толич. Говорит: "Халтурку привезли". Ну, кажется, все в порядке.
Он торопливо запечатал прибор печаткой лаборатории, поставил его на кронштейн, затянул снизу тремя надежными винтами и взглядом поискал четвертый. Винта не было. Наверное, смахнул рукавом.
– Ищи скорее!
– приказал он Вадиму и сам опустился на пол.
Крышка приемника освещала лишь маленький участок пола, пришлось искать ощупью.
Багрецов заглянул под каркас аккумуляторов и похолодел. В одной из прозрачных аккумуляторных банок прыгают, скачут искры. Пластины раскалились, плавятся. Короткое замыкание. Наверное, вывалилась часть пластины и соединилась с другой. Надо во что бы то ни стало отключить испорченную банку, иначе она замкнет всю батарею. Может случиться пожар...
Не раздумывая долго, Вадим проскользнул под каркас и потащил за собой Бабкина. Ни у кого из них не было сомнения, что здесь не руками размахивать надо, не бежать за помощью, а прежде всего необходимо устранить опасность, иначе будет поздно.
– Нашел концы?
– спросил Тимофей, заметив, что Димка ощупывает кабель, идущий к аккумуляторам.
– Выше, выше. Да не там! Правее...
Упираясь локтями в ребристый пол, Бабкин держал приемник на весу, чтобы как-то осветить место присоединения кабеля. Руки затекли, локтям больно. Сейчас лопнет испорченная банка. Другие банки тоже начинают нагреваться. Еще несколько минут - и в них потрескаются пластины.