Последний пожиратель греха
Шрифт:
— Вам придется нести его, — сказала я.
— Я не прикоснусь к нему, я не хочу ему еще больше беды принести.
— Больше, чем что? Чем оставить его здесь? Вон уже гром слышно. Скоро дождь будет. Он промокнет. Заболеет. Умрет, наверно. Вы еще это на свою голову хотите, кроме всего другого?
— Я так понял, ты не будешь говорить со мной, пока он не будет в моей пещере.
Я покраснела от возмущения и стояла, молча глядя на него.
— Ну ладно. Я носилки сделаю. Тебе придется
– 18 -
Фэйган пришел в себя, когда мы были уже в пещере в полной безопасности. — Что случилось? — спросил он слабым голосом. Я рассказывала, глядя, как его взгляд скользит по сводам и рассматривает это странное место. Пахло сыростью, древесной золой и мокрым камнем. Где-то в глубине пещеры капала вода.
— Он здесь живет?
— Да.
— И где же он?
— Пошел куда-то. Наверно, вниз с горы, с Блетсунг повидаться. — Солнце уже давно село, и потрескивающий костер был нашим единственным источником света и тепла.
— Там дождь идет, — сказал Фэйган. Было слышно, как дождь свирепой лавиной шумел снаружи. Я добавила хвороста в огонь. Фэйган дрожал, и я уже собралась взять с постели одну из шкур, когда сзади меня раздался голос:
— Не прикасайся к этому! — Пожиратель грехов стоял у входа в пещеру. Фэйган присвистнул от удивления, глядя на высокого худощавого человека в кожаном колпаке. В одной руке у него был большой освежеванный кролик. — Отвернись, парень. — Фэйган быстро отвернулся.
— Ему холодно.
— Это его согреет. — Пожиратель греха снял с шеста большой узел, который он принес на плече, и поставил передо мной. — Это от Блетсунг. Она сказала, что вам придется здесь пожить некоторое время. — Он кивнул на узел. — Заверни его в одеяло. Не волнуйся, я к нему не прикасался.
Я быстро развязала узел и протянула Фэйгану плотно свернутое сухое одеяло. Еще Блетсунг прислала три буханки хлеба, кувшин меда, небольшой мешочек сушеных яблок, другой, побольше, с фасолью и дюжину длинных кусков копченой оленины, связанных веревочкой.
Пожиратель греха установил вертел, насадил на него кролика и поставил жариться над огнем. Потом сломал о колено свой шест. Одну половину он переломил еще раз и бросил палочки в костер. Другую половину оставил про запас.
— А что про Кая слышно?
— Он, видать, домой другой дорогой вернулся.
— А моя мама? — спросил Фэйган взволнованно. Он дрожал. Пожиратель грехов повернул к нему голову, стараясь не смотреть на него. — Она в доме у Блетсунг. Пока она там, он ее не тронет.
— Спасибо, сэр, — сказал Фэйган.
Пожиратель грехов ушел в глубину пещеры и сел.
— Там, наверно, холодно, да, пожиратель грехов? Садитесь у костра с нами.
— Нет, мне лучше здесь сидеть.
— Вы ведь промокли, пока шли.
— Я не должен быть рядом с вами.
Я почувствовала такую жалость к нему, что пропал всякий страх. Я потянула шкуру с его постели и попыталась дать ему.
— Брось это! — Мужчина приподнялся, схватил шкуру и бросил ее на место. — Ты не понимаешь, что делаешь!
Тогда я протянула ему ломоть хлеба.
— Вы ж голодный, поешьте.
— Кади, ну не будь такой непослушной, дитя. Тебе надобно избегать пожирателя грехов, или тебя осквернит нечистота, которую я на себе несу.
— Я не буду избегать вас! — Я подошла ближе. — Возьмите хлеб и сядьте с нами.
В ответ он грустно сказал: — Ежели узнают, что вы здесь были и к моим вещам прикасались, вы будете такими же изгоями, как я. Я не хочу, чтоб с вами так было!
— Мне все равно, что они скажут.
— Мне тоже, — спокойно сказал Фэйган, глядя на него без тени страха.
Пожиратель грехов тяжело вздохнул и в отчаянии опустился на земляной пол около каменной стены пещеры. Он взялся руками за голову.
— Не можете вы здесь быть! Не можете! — Он поднял голову, в глазах было мучение. — Для меня нет надежды. Я думал, она есть, но после того как похоронил того пророка на вершине горы, надежда вся ушла. Я — пожиратель грехов и буду им до конца моих дней. Для меня нет избавления.
— Нет, есть! — сказала я, переживая его боль, как свою собственную.
— Что б вы мне ни говорили, от этого ничего не изменится. На моей душе грехов уж столько, что как только придет мое время, то Бог меня во тьму внешнюю бросит, и там будет только вечная мука и скрежет зубов.
Фэйган подался вперед, спокойно и решительно глядя на него. — Если другой пожиратель грехов не заберет ваши грехи.
Пожиратель грехов слегка вытянул шею, и подобно зверю, замер в ожидании, готовый слушать дальше.
— Что это вы говорите? Да я лучше умру со всеми этими грехами, что уже на мне, чем увижу, как кто-то другой так мучиться будет.
— Когда вы умрете, они другого выберут. Хотите вы этого или нет, но так у наших людей заведено, — сказал Фэйган. — Вы ведь знаете, что оно так.