Последний прыжок
Шрифт:
– Показал, – согласилась Люба. – Но вы вот можете себе представить, чтобы человек ходил по залам, неся в руках ворох картин, в том числе и самых огромных, которые и впятером не унести?
– Не могу, – была вынуждена согласиться начальница музея.
– Вот и я не могу… Он должен был их кому-то передавать. Пусть даже он и снимал со стен в одиночку, как утверждает ваш Григорий.
– Я сама видела некоторые записи, – Ирма Нормановна поджала губы. – Он действовал самостоятельно… Но не только он… И… И когда вы увидите то, что видели мы, то будете
– Мне не терпится обескуражиться и поразиться, – Люба встала и смотала провода прибора. Потом посмотрела на директрису в упор.
Та поняла её тяжёлый взгляд.
– Вы ещё не побеседовали со мной.
– Правильно.
Люба обратно размотала провода, Ирма Нормановна изящно опустилась на стул и терпеливо перенесла подключение прибора.
– Вы украли картины? – спросила Люба в упор, сканируя каждую мышцу лица собеседницы.
– Нет, – уверенно ответила директриса, глядя ей прямо в глаза.
Люба задала ещё несколько вопросов, подходя к теме кражи то так, то этак, но прибор упорно демонстрировал непричастность начальницы музея к преступлению века. В конце концов девушка спросила, пряча разочарование:
– В здании музея есть какие-нибудь потайные ходы или скрытые помещения, о которых никто не знает?
– Точно нет, – тонкие крашеные полоски бровей изогнулись в изумлении. – Зач… А-а. Поняла. Чтобы уносить картины минуя глаз работников. Нет, ничего подобного в здании нет. Картины можно было вынести только через сами залы, другого пути нет.
– Тогда пойдёмте.
Люба встала, собрала прибор и убрала его в чемоданчик. Ирма Нормановна тем временем поправила волосы и проверила макияж.
Они прошли по коридору, спустились этажом ниже, прошли другим коридором, преодолели громоздкую металлическую дверь с электронным замком (пока директриса вводила пароль, Люба с преувеличенным вниманием рассматривала ногти) и оказались на первом этаже музейного комплекса. К ним навстречу бросился охранник, но Ирма Нормановна отослала его решительным взмахом руки.
Хозяйка музейного мира ориентировалась по карте в голове, Люба же посматривала на схему в руках. Сначала они посетили сорок четвёртый зал, из которого украли «Красавицу» Кустодиева, потом посмотрели на стены сорокового зала, потерявшего «Девочку с персиками» Серова, затем постояли в тридцать седьмом зале, откуда умыкнули «Вечерний звон» Левитана, под конец потоптались в тридцать пятом зале, лишившемся «Московского дворика» Поленова.
– Криминалисты уже были здесь вчера, – сухо пояснила Ирма Нормановна, со странным выражением лица глядя на пустое место на стене, где еще сутки назад висел шедевр лирико-философского творчества известного русского художника. – Снимали отпечатки пальцев этого человека. Тоже запросили записи со всех камер.
– Уверена, что они найдут злоумышленника, – сказала Люба таким неуверенным тоном, что директриса невесело хмыкнула, дёргая костлявым плечом.
Они поднялись на второй этаж. Люба испытывала странные ощущения, шагая по непривычно
Они начали с седьмого зала, миновали восьмой и девятый, какое-то время постояли в десятом. Люба тупо смотрела на огромную пустую раму, оставшуюся от «Мессии». Осмотрела громоздкие надёжные кронштейны, удерживающие махину. Провела пальцем по ровно отрезанному краю холста.
– Чем он вырезал полотно?
– Я не знаю, как это называется, – глухо ответила Ирма Нормановна. – Вам нужно посмотреть запись. Я… я не знаю, что это такое и как оно работает…
– Он оттащил его в одиночку?
– Да, вот туда, – палец начальницы указывал на переход в девятый зал, но на лице застыло очень странное выражение.
– Смотрительница девятого?..
– Ничего не видела, – резко закончила женщина.
– Забавно, – мрачным тоном заметила Люба. – Пожалуй, я с ней побеседую, конечно. Но что-то мне говорит, что она ничего не сможет рассказать.
Они пошли дальше. Директриса молча указывала на пустые места на стенах, Люба сверялась со схемой. Ни в одном зале они не останавливались, но под конец задержались в двадцать восьмом, где раньше висела «Боярыня Морозова». Люба рассматривала громоздкую раму и всё думала и думала. И пока совершенно не понимала, как преступники (а она всё же была склонна полагать, что тут действовала группа лиц) смогли скрыться с заметной добычей, оставшись незамеченными.
Они вернулись в кабинет начальства. Люба посмотрела на часы.
– Теперь давайте всё же прогоним через аппарат всех оставшихся смотрительниц, – решила она, хмурясь. – Пусть из их залов ничего не пропало, но кто-то же всё-таки мог что-то заметить или услышать.
– Наверно, мог, – с заметной долей скепсиса ответила Ирма Нормановна, но всё же вызвала первой работницу из девятого зала.
Люба потратила на общение с персоналом ещё два часа, но ничего нового или важного так и не узнала. Кроме одной детали.
– Так вы говорите, что видели кого-то? – спросила она у полноватой старушки, отвечающей за тридцать шестой зал.
– Ну-у, не то чтобы видела. Но, как бы вам сказать… – собеседница наморщила и без того морщинистый лоб. – Я стояла и смотрела на двух невоспитанных подростков, которые были в моей комнате. И тут услышала из соседнего тридцать пятого зала странный стук.
– Стук? – Люба прищурилась. – Какого рода?
– Ну, как будто кто-то уронил телефон на пол. У нас уже так бывало, что посетители роняют. Ну вот очень похоже было. И кто-то выругался.
– М?
– Ага, женщина сказала… «блять»… – смотрительница смущённо кашлянула. – Негромко вроде, но всё же… Я возмутилась и решила сделать ей замечание. Но когда я подошла к проходу, то увидела только её спину в противоположном конце зала. И у неё что-то было в руках, точнее, под мышкой, но я не разглядела… Но мне кажется, что это могла быть картина. Я её видела буквально полсекунды, не больше. И потом она вышла на лестницу.