Последний реанорец. Том IV
Шрифт:
Внутрь усадьбы попали также без лишних вопросов и проблем, но стоило миновать главный вход, как мы практически сразу столкнулись с до жути взволнованным дворецким.
— Ваше… ваше сиятельство?! Вы… вы… живы?! Слава Богу!!! — изумленно прохрипел слуга, чуть ли не вытанцовывая вальсом перед Алиной и почти целуя той руки.
Хотя это и немудрено. Трубецкая и Потёмкина знают друг друга с детства. Что в одном роду, что в другом, каждая собака и на каждом углу их почует только по запаху, тем более прислуга и тем паче дворецкий.
— Александр,
— Ой!.. Прошу простить! — виновато покаялся старик, переводя свой взор на меня и начиная гнуть спину. — Ваше преблагородие, рад вас приветствовать, и несказанно счастлив, что вы живы. Юная госпожа… она… Она считает себя виноватой перед вами. Вы уж простите её.
Считает себя виноватой? Простить? Это еще за что? Чего нафантазировала себе эта глупая деваха? Что за бред?
Но говорить было настолько лень, поэтому на все высказывание я лишь кивнул со слабой улыбкой.
— Александр, нам нужно увидеть Куню, ты можешь её уведомить? — обратилась быстро к дворецкому Алина.
— Прошу прощения, но у неё сейчас… гость, — с заметным недовольством ответил пожилой слуга. — Юстан из дома Нассау не отлипает от юной госпожи ни на шаг.
— Юстан из дома Нассау? Это он? Её… будущий муж? — с опаской сглотнула Алина.
Чего это она? Нежели важная шишка этот Юстан? Так ничего удивительно. Прасковья сама кому захочет нос утрёт родовитостью.
— Да, это он, — гневливо процедил старик, выказывая истинные эмоции. — Он… он… кровопийца и…. и… клещ, — одними губами сказал тот.
Кровопийца и клещ? Бездна, вот новость! Это становится интересным. Очень интересным, если даже прислуга разрешает себе подобное высказывания. Странно, что Потёмкин даже не упомянул об этом.
— Александр, просто доложи, я тебя очень прошу. Ты ведь знаешь, Куня меня примет.
Несколько секунд было заметно, что в душе у старика буйствовал ураган противоречий, но еще пару мгновений спустя тот решительно кивнул.
— Для вас я нарушу правила, ваше сиятельство. Пусть это мне и аукнется. Ожидайте. Я мигом.
И с необычной стариковской живостью тот быстро укатил в закат, а точнее в гостиную.
А минуту спустя, обострившееся реанорское чутьё уловило просто запредельный взрыв эмоций. И этот взрыв эмоций приближался с огромной скоростью к нам. А секунду спустя хлопок, с которым отворились ближайшие двери, походил на пушечный залп, а уже за ними с ошеломлённым видом и гулко сглатывая, стояла до невозможности растерянная Прасковья.
— Живы… — хрипло произнесла княжна, бледнея с каждой секундой, не смея поверить в увиденное. — Живы!.. Алина… Захар… Вы живы!
А долю вдоха спустя, та со всей живостью и прытью оказалась подле Трубецкой и заключила подругу в крепкие девичьи объятия.
— Действительно жива! — продолжила гулко сглатывать девушка, а глаза её медленно стали краснеть и наливаться слезами. —
Что характерно аналогичным образом стала выглядеть и моя будущая жена.
Ну… могу понять.
— Подожди, твой дед разве тебе ничего не рассказал? — спохватилась на радостях Трубецкая, утирая лицо. — Он ведь знает, что мы живы.
— Что? — изумление Прасковье стало еще больше, услышав такую истину. — Он знал?! Дед, я тебе устрою!
А после пары минут чувственных бесед, девушка, наконец, обратила свой взор в мою сторону и аналогично Алине доля тёплых объятий перепала и мне.
— Тоже живой, — тихо шепнула княжна, тесно прижимаясь к моей груди.
— Разумеется, живой! И умирать не собираюсь, — ухмыльнулся я. — Это слово преследует меня уж на протяжении двух недель. Так что я порядком устал от него. Не утруждай себя этим выражением.
— Ты такой же наглец, как и раньше! — расплылась в улыбке Потёмкина, вставив, свои пять копеек.
Но уже в следующий миг наш разговор прервал бесцеремонный и холодный мужской баритон:
— То есть в Российской Империи это в порядке вещей бросать своего гостя и мчаться к другому мужчине, чтобы обнимать его на глаза у своего будущего мужа? Прасковья, я был о тебе лучшего мнения.
Что б я сдох! Мертвецы вечного поля битвы, подарите мне по стреле в задницу! Это что еще за скачущий воробей передо мной? Почти так же болтлив, как и я. И гонору не меньше.
— Я… тебе… не… жена… — тихо процедила Потёмкина каждое своё слово, выпуская меня из своих объятий.
— Пока еще не жена, — дерзко и с весельем в голосе, а также с легким акцентом заметил тот.
Высокий, мускулистый светловолосый блондин. Как минимум на полголовы выше меня. Не мудрено, что родовитый, а точнее домовитый аристократ. По виду солидный мужик, а как по мне непонятный хрен, который несет околесицу.
Но в следующий миг тот сделал еще нечто более дерзкое по отношению ко мне и без какого-либо стеснения со всей наглостью оглядел Алину с ног до головы, словно та была породистой сукой. Вот только это было простительно до тех самых пор, пока от него не засквозило явным возбуждением. Да таким сильным, что моё реанорское чутьё чуть не поперхнулось от наглости. Так даже я прилюдно не смотрю на Алишу. Кто-то знатно ошалел и похоже этот кто-то пережрал своих прусских колбасок на родине.
А я-то думал, это будет тихая и мирная встреча, но теперь уже вряд ли.
— Ты сейчас куда вылупился, кухаркин сын? — негромко обронил я, тотчас введя в ступор Алину и Прасковью своими словами и делая несколько медленных шагом тому навстречу. — Смотреть можешь, сколько угодно. Главное — глаза не сломай. И уйми свои мужские феромоны. Либо я сам этим займусь.
Глава 20. Стычка столпов и мировой закон…
За долю секунды обстановка скакнула от нулевой или даже минусовой отметки на пару сотен градусов вверх.