Последний ребенок в лесу
Шрифт:
Ибо чем больше мы знаем вот так, поверхностно, тем меньше мы устремляемся в вертикальном направлении. Конечно, очень хорошо скользить по поверхности океана и говорить, что ты все о нем знаешь…
А ведь на самом деле наши прадедушки, которые никогда никуда не ездили, имели фактически больше представлений о мире, чем мы, все на своем веку повидавшие. Когда они, сидя в деревенской школе, слушали лектора и просматривали диапозитивы, у них и вправду дух захватывало перед тайной. Мы же, раскатывая на рикшах по Цейлону, думаем: „Я ожидал большего“. Мы действительно все знаем.
Но мы ошибаемся. Такое состояние всезнайства — результат видения мира через ту липкую бумагу, в которую обернула нас цивилизация. А за этой бумагой — мир, которого
Некоторые из нас, взрослых, замечают в себе это состояние всезнайства иногда в самые неожиданные моменты.
Тодд Мерримен, редактор газеты и заботливый отец, рассказал об одном очень показательном случае, происшедшем с ним во время путешествия с маленьким сыном: «Мы были в горах и проходили через поляну, — рассказывает он. — Я посмотрел на землю и увидел следы пумы. Свежие. Мы сразу же направились обратно к машине. И я увидел еще следы. Я был уверен, что только что их здесь не было. Пума ходила вокруг нас». То был миг напряжения и страха. Все его внимание сконцентрировалось на происходящем вокруг. Позднее он не мог вспомнить случая, чтобы все его чувства были до такой степени обострены. Возможная встреча обнажила в нем самом что-то дотоле неизвестное.
Каким же богатством настоящей жизни он и его сын ежедневно жертвуют ради погружения в малозначимую технологическую действительность? Сегодня Мерримен часто задается этим вопросом — обычно сидя перед монитором компьютера.
Для того чтобы понять, что наши чувства обеднели, совсем не обязательно встречаться с пумой. Фактически информационный век — это миф, хотя автор песен Пол Саймон и писал в своем творении: «Это дни миражей и чудес… Лазеры в джунглях» и тому подобное. Замкнутая в четырех стенах, наша жизнь кажется суженной, как будто она лишилась объемности, простора. Да, мы во всеоружии — каких только приспособлений у нас нет! Мобильные телефоны объединены с цифровыми камерами, связаны с ноутбуками, которые через спутник, висящий где-нибудь высоко-высоко над городом Мэйконом в штате Джорджия, передает нашу электронную почту в любую точку планеты. Конечно, многие из нас (я причисляю к ним и себя) неравнодушны ко всем этим штучкам. Но качество жизни измеряется не только тем, чего мы добиваемся, но и ценой, которую мы за это платим.
Вместо того чтобы меньше времени проводить в офисе, мы работаем еще и в Интернете. На проходящем неподалеку от моего дома шоссе есть рекламный щит, предлагающий банковские услуги в сети. Изображенная на нем энергичная молодая женщина за компьютером говорит: «Мой счет будет оплачен в 3 часа утра». Электроника проникает повсюду, ученые одной из лабораторий Массачусетского технологического института работают над созданием незаметных в доме компьютеров. В Нью-Йорке архитекторы Гизи и Мойган Харири трудятся над проектом цифрового дома нашей мечты, стены которого будут представлять собой LCD-мониторы.
Нас окружают электронные технологии, но мы тоскуем по природе — хотя бы искусственной. Несколько лет назад я познакомился с Томом Врубелем, основателем компании Nature, первой открывшей торговый центр по продаже искусственных растений, цветов и зверюшек. Продукция одного магазина (вскоре разросшегося в сеть, охватившую всю страну) была сориентирована в первую очередь на детей. В 1973 году Врубел и его жена Присцилла обратили внимание на то, что ориентированная на природу торговля приняла конкретное направление — все стремились добраться до самой природы. «Когда ты отправляешься в гору или куда-нибудь еще, что там, собственно, можно делать? Разве что пострелять или поймать что-нибудь, — пояснял Врубел. — Поэтому мы обратили особое внимание на книжки и всякие принадлежности, которыми можно пользоваться на природе».
Супруги Врубели попали в струю, они вовремя почувствовали то, что президент компании Natura Роджер Берген назвал «переходом от ориентации на активность в 1960–70-х к ориентации на знания в 80-е годы». Компания предложила
Вариант предлагаемой ими «природы» был не только стерильным, но и достаточно причудливым. Посетители следовали по лабиринтам товаров: цветы одуванчика под хрустальными куполами, необычного дизайна кормушки для птиц, надувные змеи и динозавры, сумки с кедровыми веточками с гор Нью-Мексико, «сосновые шишки с медным блеском, отлитые с реальных шишек», если верить табличкам. Слышится плеск воды и шелест ветра, шуршание креветок и шум китовых фонтанов — все это любезно предоставлено покупателям компанией Nature и доступно на видео-и компакт-дисках. Вы можете выбрать и «Записи настроений», в том числе «Спокойствие» длительностью в сорок семь минут. Этот видеоролик с музыкальным сопровождением описан в каталоге как «дающий полное успокоение и позволяющий увидеть прекрасные формы и цвета облаков, волн, распускающихся бутонов и солнечного света».
Врубел искренне верит, что его магазины зарождают в человеке желание заботиться о природе. Возможно, он и прав.
Это направление дизайна сейчас проникает во все торговые точки страны. Например, торговый комплекс в Миннесоте теперь располагает собственным «подводным миром». Джон Бердсли, куратор, преподающий в школе дизайна в Гарварде, в своей работе о современном ландшафтном искусстве (Earthworks and Beyond: Contemporary Art in the Landscape) описывает эту искусственную природу так: «Вы в мрачном северном лесу осенью. Спускаетесь по склону мимо журчащего ручья к застывшему, как зеркало, пруду, полному рыбы, которая водится в пресных водоемах тех мест. У подножия склона вы встаете на движущуюся пешеходную дорожку и попадаете в прозрачный 300-метровый туннель, проходящий через аквариум, вмещающий в себя 4,5 млн литров воды. Вы последовательно оказываетесь в окружении существ из разных экосистем: озер штата Миннесоты, вод Миссисипи, Мексиканского пролива, коралловых рифов».
Продвигаясь дальше, как свидетельствует путеводитель по торговому центру, вы «повстречаетесь лицом к лицу с акулами, скатами и прочими экзотическими существами». Этот уголок «сконцентрированной для вас природы», как характеризует ее Бердсли, является символом более масштабного явления. Он называет его «превращением природы в товар — получившим широкое распространение коммерческим направлением, когда природа рассматривается и используется как приманка для покупателя, как атрибут маркетинговой стратегии, зачастую с употреблением копий и подделок».
Можно действовать с размахом, а можно, как происходит в большинстве случаев, подойти более тонко и продавать природу понемножку, по чуть-чуть. Как отметил Бердсли, новизна здесь только в масштабах и чрезвычайно высокой скорости проникновения в повседневную жизнь. «По меньшей мере вот уже веков пять, с тех самых пор как францисканский монах Фра Бернардино Каими[39] ради паломников, которые не могли дойти до Иерусалима, воссоздал точные копии святынь Священной земли на Сакро Монте, святой итальянской горе в Варалло. Точные копии мест поклонения, в особенности пещер и священных гор, привлекали внимание верующих», — пишет Бердсли. В 1915 году на международной выставке Панамо-Пасифик в Сан-Франциско, по словам Бердсли, была представлена даже миниатюрная железная дорога и все прочие элементы, в точности повторявшие Йелоустоунский национальный парк, вплоть до действующих гейзеров и миниатюрной деревни индейцев племени хопи[40]. Однако теперь «куда бы мы ни посмотрели, хотим мы это видеть или нет, природа реконструируется на потребу публики. Синтетические скалы, видеоизображение лесов, кафе-джунгли».