Последний рейс
Шрифт:
В 11.50 на мостик поднялся второй штурман.
Капитан приказал предупредить вахтенного механика о том, что судно входит в узкость, и сам вызвал по трансляции старшего помощника на мостик с палубы для укрепления вахты.
Затем высказал озабоченность лоцману на большую скорость судна.
– Капитан, я уже неоднократно проводил подобные суда, – сказал Краббе.
– Наша скорость мне кажется большой, мистер пайлот, – повторил Николай Гаврилович. – Мы имеем девяносто пять оборотов – это чистых семнадцать узлов в маневренном режиме.
– На большой скорости здесь безопаснее управлять судном, капитан.
– Хорошо, – сказал
Из– за поворота пролива показались два маленьких рыболовных сейнера. По правому борту летели навстречу лесные прогалины острова Мейн, просвеченные солнцем сосны, нежная лесная опушка и камни Энтерпрайз Рифа, украшенные кружевом то ли слабого прибоя, то ли сулоем от течения.
Среди камней торчал навигационный огонь. С левого борта открывалась перспектива пролива Тринкомали. Этот пролив был весь заполнен солнечным светом – казалось, солнечный свет, а не соленая и тяжелая вода плескался между островом Галиано и островом Солтспринг. Прямо по носу становился виден вход в пролив Актив Пасс.
Японский городовой, подумал капитан, какая узкая дырка! И почему на камнях такой сулой, если сейчас смена течений? Как лоцман назвал момент смены?… «Слэк» он его назвал. Надо будет запомнить: слэк – момент отсутствия течений при смене отлива приливом. А рыбачки очень жмутся к правому берегу, черт бы их побрал…
Звуковой шум, напоминающий космический, которым шумела, работая на прием, радиостанция «Корабль», позади капитана в рубке прекратился, и вместо этого шума раздался спокойный и негромкий голос Краббе. На шестнадцатом канале лоцман оповещал все суда в проливе Актив Пасс о приближении торгового теплохода «Сергей Есенин».
Лоцману никто не ответил.
Краббе повторил оповещение по шестому каналу своей портативной лоцманской радиостанции.
И опять никто не отозвался. Значит, пролив Актив Пасс был свободен от крупных судов.
– 5 -
На капитанском мостике «Королевы Виктории» стоял старпом Киронн.
Настоящая, вернее, первая фамилия старшего помощника капитана была Киселев, Зигмунд Киселев, Он родился в России в 1902 году. В 1913-м семья переехала в Польшу, где он закончил Морской колледж. Повторяя судьбу Конрада, в 1935 году Киронн оказался в Англии и прошел по британской морской лестнице с самого низа и до капитана. Потом плавал в союзных конвоях па Мурманск и Архангельск во время войны и навсегда, вероятно, запомнил песенку о «русской девушке и британском дымке». В 1948 году перебрался в США, опять прошел путь от третьего штурмана до капитана в торговом флоте.
Все эти годы он был Киселевым.
Что гнало русского поляка по земному шару?…
В шестидесятые годы он эмигрировал в Канаду и только тут сменил фамилию. С новой фамилией ему пришлось еще разок пройти морскую службу от матроса (матросом Киронн отмолотил год) до чифмейта (старпома) и от мейта до капитана маленького (па 30 автомобилей) парома. Для пятидесятивосьмилетнего моряка это в наше время можно назвать подвигом скромности.
В 1968 году Киронн в возрасте 66 лет был назначен старшим помощником капитана на «Королеву Виктории».
Внешне это
Киронн не чурался человеческих контактов, по и не любил их. Вероятно, он мог бы хорошо работать у Ноя среди чистых и нечистых старшим штурманом.
Киронн на частотах 2182 и 2366 кГц по радиотелефону сообщил в эфир о приближении судна к проливу Актив Пасс и ожидал ответа от других судов, двигающихся в противоположном направлении. Ответа не было.
Пересечение пролива Джорджия было без происшествий.
Между четырьмя и пятью милями от буя рифа Госсип, близи северного входа в Актив Пасс, по радиотелефону он получил сообщение с парома «Королева Эскваймлт», однотипного судна, которое шло в порт Тсавассен из Шварцбея, о состоянии движения в проливе.
Когда паром «Королева Эскваймлт» был на траверзе мыса Маттьюз (обычно называемого Маттьюз Блаф), капитан Амадео вторично сообщил но радиотелефону, что движение в проливе обычное для воскресенья и больших судов нет. Паром «Королева Виктории» в это время находился примерно в одной-двух милях от буя Госсип Риф.
Примерно в это же время капитану Поллоку сообщили в каюту о приближении к проливу, и машинная команда надлежащим образом подготовилась.
Капитан Поллок поднялся на мостик.
Вблизи входа в пролив на мостик пришел матрос Ван Сикл и стал на руль, а другой матрос Тори заступил на дежурство у брашпиля на бакс как якорщик, где он приготовил якоря для аварийного использования. В его обязанности входило сообщать обо всем необычном, хотя неясно, что должно рассматриваться как необычное. Однако те, кто был на мостике, который на этом судне вынесен вперед, были в лучшем положении, чем он, выставленный для наблюдения водного пространства.
Когда «Сергей Есенин» приблизился к Энтерпрайз Рифу, стало ясно, что лоцман будет расходиться с двумя встречными рыбачьими сейнерами левыми бортами. Лоцман Краббе приказал:
– Пять градусов право по компасу!
– Пять градусов право но компасу! – повторил капитан.
– Есть пять градусов право по компасу! – сказал рулевой.
Лоцман дал один короткий гудок. Судно подвернуло еще ближе к Энтерпрайз Рифу – впереди и совсем рядом с курсом торчал на камнях белый маячок, окруженный белой каемкой прибоя. Этот поворот был очень неприятен капитану.
– Сколько до Энтерпрайз? – спросил он второго помощника, который стоял на радаре.
– Два кабельтова! – доложил он. Черт побери, подумал капитан, хватит баловаться! Было 11.58. Ничего не сказав вслух, капитан перевел рукоятку машинного телеграфа на «средний». Они нормально миновали Энтерпрайз Риф и чисто разошлись с двумя рыболовными ботами левыми бортами, но в капитанской душе копилось беспокойство: не следовало на таком ходу прижиматься к рифу, не следовало на таком ходу идти в толчею маленьких суденышек, которых виделось впереди все больше. Краббе взглянул на телеграф, на капитана и промолчал.