Последний романтик

Конклин Тара

– Иди, Джо, достань меня!

Джо не пошел на плотину. И никто из нас не пошел. Рене говорила нам, что это слишком опасно, можно упасть, и мы ей верили. Мы все наблюдали, как Эйс скачет то на одной ноге, то на другой, дразня Джо. Ноги Эйса, по которым лилась вода, казались обернутыми серебром.

– Ну давай, Джо! – кричал он. – Эх ты, трусишка!

И тут Эйс поскользнулся. Одна его нога исчезла с другой стороны плотины. Он тяжело упал на колено, которое треснуло с ужасным звуком, перед тем как он соскользнул вниз. На секунду Эйс руками пытался ухватиться за край, но вода лилась ему прямо в лицо с такой силой, что он тут же исчез.

Все это случилось

так быстро, что мы едва сумели зафиксировать его исчезновение. Только что Эйс был на плотине, и вот его нет. Горячий воздух был все так же тих и спокоен, все так же слышались звук льющейся воды и жужжание сапфирово-синих стрекоз, порхающих над водой. Казалось, Эйс сейчас вернется, вынырнет обратно, прошедшие секунды повернут вспять и возвратят нас туда, где все началось. Но, конечно, так не могло произойти.

Эйс упал, и никто не произнес ни слова, и тут Джо помчался по тропе в лес, окружающий пруд, и вниз по холму на другую сторону. Я только слышала хруст кустарника у него под ногами. Высота плотины с другой стороны была примерно равна трехэтажному дому. Яма, в которую стекала вода, была темной, каменистой по краям, и никто не знал, какой она глубины. Она плавно переходила в тонкий стремительный поток, мчащийся между густых кустов и высоких ветвистых деревьев. Для нас пруд был концом нашего мира. Позади него, за плотиной, простиралась дикая неизвестность.

Джо кричал, зовя Эйса, и его голос затихал по мере того, как он удалялся в лес. Натан последовал за Джо, и я встала, чтобы присоединиться к ним, но Натан строго велел мне сидеть.

– Мы с Джо справимся, – сказал он. – Девочки остаются здесь.

И он тоже исчез, продираясь сквозь кустарник.

Пять часов спустя после падения Эйса с плотины Джо ввалился в дверь нашего серого дома. Он был потным, грязным, лицо и руки исцарапаны колючками и ветками.

– Эйс в порядке, – сказал он нам.

Джо удалось выловить его из ручья примерно в километре с лишним от пруда. Он наглотался воды и уже захлебывался, когда Джо его обнаружил.

– Так он утонул? – спросила я.

– Не совсем, – ответил Джо. – Он выблевал примерно полпруда, когда я вытащил его. – Джо улыбался, но его лицо было нервным и напряженным.

Эйс подвернул ногу во время падения, его колено было разбито до мяса и распухло, но он смог идти, хотя Джо и Натану пришлось наполовину нести его всю дорогу до его дома. Джо рассказал, что дома была только его мать, женщина, которую никто из нас раньше не видел. Она высокая и худая и совсем не похожа на Эйса. Когда они ввалились в дверь, она сидела на диване в цветочек и курила сигарету. Дом Эйса внутри весь сияет, и Джо боялся что-нибудь задеть или даже ступить на светлый ковер, так что они остались стоять в дверях, поддерживая Эйса.

Мать Эйса выпустила дым из ноздрей, словно дракон, и спросила:

– Что на этот раз?

Джо с Натаном препроводили Эйса на диван и подождали, пока его мать тыкала в разбитую ногу и изучала ее.

– Всего лишь вывих, – объявила она и вручила Эйсу пакет замороженного горошка и пульт от телевизора.

Затем, вытащив из кошелька две хрустящие долларовые бумажки, дала одну Джо, другую – Натану и сказала: «Спасибо, что привели его домой. А теперь бегите». Ну и они пошли.

Прошла неделя, прежде чем мы увидели Эйса снова. Как-то утром он вернулся на пруд, слегка хромая, его левая нога была обмотана грязно-серым бинтом, а шнурки на левом ботинке развязаны. Он сел возле меня на полотенце.

– Мама велела мне еще неделю не плавать, – сказал мне Эйс, вытаскивая из кармана колоду карт, и спросил: – Сыграем?

Скоро

стало ясно, что Эйс изменился. Вечный вызов, который он носил, как знамя, исчез. Агрессивность, которая была между ним и Джо, испарилась. Вместо нее зарождалась новая, осторожная дружба. Джо относился к Эйсу с добротой и некоей жалостью, как если бы тот был младше его. Эйс ходил за Джо, глядя на него с чем-то вроде зависти. Я думала, наконец-то Эйс понял, что Джо особенный.

Так продолжалось до конца лета, когда мы вернулись по своим школам и каждый оказался в плену своего класса и расписания. Время от времени, зимой, я мельком видела Эйса с его матерью в окне магазина или проезжающим по городу в синем «БМВ» его отца, длинном и блестящем, как медленно летящая пуля. Рядом с родителями, которые оба были высокими и красивыми, Эйс всегда казался маленьким и каким-то сжавшимся. Потом я поняла, как Эйс каждый божий день вызывал в своих родителях разочарование просто тем, что был неамбициозным, легко отвлекающимся, недалеким. Даже тогда я смогла разглядеть это разочарование – хотя бы в том, что мать никогда не смотрела на своего сына прямо. В том, что отец всегда шел на шаг впереди. Я поняла, что мне жалко Эйса. Я обнаружила, что не могу вспомнить, что Эйс когда-то казался мне угрожающим.

Глава 3

Пауза не могла продолжаться вечно. Мы знали это. Существовали разные опасности. Мы были детьми, все четверо, мы жили одни, без всякой защиты и управления, и, хотя Рене исполняла роль квазиматери, она сгибалась под этой ношей. Невыносимо, записала я позже. Нестерпимо, опасно, рискованно, ненадежно.

В тот год Рене исполнилось тринадцать, она стала высокой, на груди появились круглые выступы, а волосы стали пачкаться и жирниться уже через несколько дней после мытья. От нее исходил мускусный, землистый запах, словно в ней зарождалось нечто новое, раздувающее ее изнутри, как будто она была одержима духами. Мы все смотрели фильм «Полтергейст», и я думала, что у изменений, происходящих с сестрой, есть единственное объяснение – захват существами из иного мира.

Однажды вечером Рене не пришла домой. У нее была тренировка по бегу по пересеченной местности, и после нее она всегда садилась на последний автобус в пять тридцать, но было уже полседьмого и совсем темно, а от нее ни слуху ни духу. Джо, Кэролайн и я сделали на ужин бутерброды с сыром и тихо жевали их на диване, держа тарелки на коленях и глядя на дверь. Джо уже дважды говорил, что надо позвонить в школу, но пока так этого и не сделал.

– А что, если она не вернется? – спросила Кэролайн.

Ей было десять, и она боялась пауков, кухонного измельчителя и звука грррр, который Джо издавал специально, чтобы пугать ее. Ее продолжали мучить кошмары, и это будет длиться вплоть до ее двадцати с лишним лет.

Меня не очень взволновало загадочное отсутствие Рене. Жизнь без Рене была бы попросту невозможна. Она составляла таблицы с нашими уроками, домашними заданиями, расписанием тренировок Джо, занятий флейтой Кэролайн, собственными тренировками и соревнованиями по бегу. Рене заботилась, чтобы мы надевали в школу чистую одежду, чистили зубы, причесывались, успевали на школьный автобус, делали уроки. Рене разжигала огонь в печи, когда он гас. Подделывала подпись Нони на чеках и разрешениях. Готовила спагетти, замороженные бобы и оладьи из растворимой смеси. Мы приучились существовать без матери, но мы не могли бы существовать без Рене.