Последний романтик

Чапмен Джанет

— Микаэла… видела свою мать?

Люк отрицательно покачал головой:

— Памела остановилась в городе в гостинице «Красный сапожок» и встречалась с Ки в кабачке «На якоре». Она согласилась не видеться с дочерью до тех пор, пока Ки согласен платить.

Рейчел испустила вздох облегчения.

— По крайней мере у нее хватило совести хотя бы на это.

Люк хмыкнул:

— Это не совесть, а жадность. Ки предупредил ее, что если она постарается увидеться с Микаэлой, то не получит

ни цента.

Люк осторожно спустился с крыльца и пошел к своему пикапу, но остановился перед дверью:

— Я постараюсь привести Микаэлу в библиотеку. Когда там читают сказки?

— В девять утра. По средам и пятницам.

Он кивнул.

— Скоро, должно быть, явится Микки. Он убежал полчаса назад. — Он помахал рукой, взобрался в автомобиль и медленно съехал с подъездной аллеи на главную дорогу.

Рейчел повернулась и только успела войти в дом, как у стеклянной двери появился Микки и тихонько завыл. Она открыла дверь, села на пол и зарылась лицом в его шерсть.

Бывали случаи, решила Рейчел, идя по темной дороге, когда упрямство скорее добродетель, чем порок, когда страсть — союзник, а не враг, а гордость просто глупа.

Она ужасно устала быть глупой. Но, что важнее, она радовалась тому, что Кинан Оукс оказался упрямее ее. Он не собирался уезжать.

— Что ты думаешь, Микки? — она, перекладывая коробку в другую руку, чтобы потрепать волка по голове. — Это все уладит или только осложнит?

Микки молча трусил возле нее. Рейчел со вздохом остановилась, неловко дотянувшись до часов на левом запястье, чтобы осветить циферблат, и при этом стараясь не уронить коробку.

Три часа утра. Еще час до рассвета.

Она взглянула на дом, который снимал Кинан Оукс. Напряжение в ее душе явно усилилось, поскольку их разделяло всего несколько сот ярдов. Черт возьми, но она скучала по запаху и по вкусу его тела! Скучала по его взгляду, заставлявшему сердце бешено колотиться в груди, по его прикосновениям, неизменно вызывавшим во всем ее теле сладкую дрожь.

Она была почти такой же глупой, как Джоан, которую он бросил.

Почти, но не совсем. Слава Богу, она вовремя взялась за ум. По крайней мере она надеялась, что вовремя.

Рейчел крепче прижала к себе коробку и двинулась сквозь ночь к дому Ки с решимостью человека, собравшегося устроить ядерный взрыв.

Глава 26

Это не был ядерный взрыв — скорее сильный удар в грудь, от которого его сердце пустилось вскачь в тот момент, когда, открыв дверь на кухню, он обнаружил на своем крыльце Микки и коробку.

Микки зевнул и потянулся.

Ки стоял и смотрел на коробку. В чем все-таки заключалась игра Рейчел?

Он не сомневался,

что коробка от нее: его имя было нацарапано на ней крупными черными буквами с аккуратностью архитектора. Он бросил взгляд на дорогу за домом, едва видимую в раннем утреннем свете, а потом опять перевел его на коробку.

У него возникло искушение поддать ее ногой и отбросить подальше.

Что она хотела всем этим сказать? Почему не доставила коробку лично? Ки наклонился и поднял ее, немного удивившись, что она такая легкая. Он отнес ее в кухню и поставил на стол.

В кухне появился Дункан.

— Что это? — спросил он, зевая, и подошел к Ки.

— Это от Рейчел, — буркнул Ки, не отрывая глаз от сюрприза.

— Ты не очень-то торопишься открыть ее, — тихо заметил Дункан, хохотнув. — Ты выглядишь так, словно боишься, что она взорвется у тебя в руках.

Ки посмотрел на Дункана:

— Такая возможность приходила мне в голову.

Дункан снова усмехнулся, подошел к кухонному прилавку и достал из ящика нож.

— В таком случае я сам ее открою, — сказал он, подходя к столу и снимая полоски скотча, которым коробка была обмотана.

Ки отстранил его, выбросил лежавшую сверху упаковочную бумагу и нетерпеливо заглянул внутрь.

Дункан затаил дыхание и присвистнул.

Слегка дрожащей рукой Ки достал со дна какой-то предмет, завернутый в мягкую бумагу.

— Чаша Добродетели, — прошептал Дункан. — Она все время была у нее.

Ки поставил на стол чашку, покрытую тусклой чернью, достал из нее сложенный листок бумаги и прочел записку:

«Я подумала, что это может помочь решить твою маленькую финансовую проблему, так что тебе не придется продавать „Шесть и одна“. Но ты, возможно, изменишь ее название на „Шесть и две“».

Ки бросился к дому Рейчел и, перепрыгивая через две ступеньки, влетел на крыльцо и без стука ворвался в дом, выкрикивая ее имя.

Он нашел хозяйку сидящей на крыльце с поджатыми под себя ногами и посасывающей из стакана апельсиновый сок.

Ки остановился в дверях и скрестил руки на груди, главным образом для того, чтобы скрыть дрожь.

Рейчел сделала еще один глоток сока.

— Tы беременна, — прошептал он, гордясь тем, что его голос не задрожал.

Она пожала плечами.

— Я обещала сообщить тебе, — произнесла она со сводящим с ума спокойствием, ставя стакан на крыльцо и поднимаясь. — Это не просто предположение: я сдала тест на беременность.

Ки полностью утратил дар речи.

У Рейчел же, по-видимому, такой проблемы не было.

— Но боюсь, что этот ребенок будет стоить тебе дороже, чем Микаэла, — заявила она, тоже скрестив руки под грудью.