Последний рубеж. Роковая ошибка
Шрифт:
Никто не ответил.
– А дети у нее есть? О, конечно, я и забыл.
– Заткнись, – осадил его Джаспер таким тоном, какого Рики раньше не слышал.
Все пожелали Рики доброй ночи. Он закрыл дверцу так тихо, как только мог, и отступил в темноту. Луи развернулся очень резко и быстро и выкрикнул: «Передай, что я ее люблю!» Автомобиль, натужно рыча, пополз вверх по склону.
Стоя на верху темной лестницы, Рики услышал громкий храп Ферранта и представил, как тот – румяный и рыжеволосый – спит с широко открытым ртом. Очевидно, этой ночью он на рыбалку
В своей студии в Челси Трой сунула письмо сына в карман рабочей блузы и сообщила:
– Он увлекся Джулией Фарамонд.
– Теперь ею, значит, – отозвался Аллейн. – Прямо так и пишет?
– Нет, но умудрился вставить ее имя чуть ли не в каждое предложение. Сам посмотри.
Аллейн читал письмо сына, приподняв бровь.
– Да, вижу, – сказал он спустя некоторое время.
– Что ж, – пробормотала Трой. – Одна девушка, другая, а потом, если повезет, та самая, единственная и очень хорошая. А эта Джулия очень привлекательна, да?
– Ну, хотя бы не как те, с грязными ногами, в джинсах и с браслетами, окунающимися в суп.
– Значит, красивая, – заключила Трой.
– Ему может надоесть ее очаровательная импульсивность.
– Думаешь?
– На мой взгляд, да. Похоже, они с ним довольно много носятся. Мило с их стороны. – Аллейн усмехнулся и продолжил читать в тишине.
– Как думаешь, почему они живут на этом острове? – спросила Трой.
– Налоговая уловка. Да и жить предпочитают своим кланом, обособленно. Те двое тоже там.
– Кузены, которые подсели к нам в Акапулько?
– Ага.
– Луи и его жена живут с семьей Джаспера?
– Похоже на то. – Аллейн перевернул страницу. – Даже если парню и вскружили голову, на манере письма это не отразилось.
– Рори, хорошо ли у него получается? Тебе любопытно?
– Конечно, любопытно, – сказал он, подходя к ней.
– Бывает, поначалу туго идет.
– А ты сама разве через такое не проходила?
– Ну, если подумать, – заметила Трой, выдавливая на палитру белила, – то да. Я не рассказывала родителям о моих поклонниках и картины свои не показывала. Понятия не имею, почему.
– Зато мне все рассказала, когда я впервые тебя увидел. Ну, о картинах.
– Неужели? Да нет же. Брось! – рассмеялась Трой и принялась за работу.
– Новые краски? «Джером и К°»? – спросил Аллейн, беря в руки тюбик.
– Прислали бесплатно. Наверное, надеются, что буду всем расхваливать. Белила и земляная палитра еще ничего, но основные цвета так себе. Странно, что Рик про них пишет, да?
– Рик? Где?
– Ты еще не прочитал про его нового приятеля-художника и беременную всадницу.
– Да боже ты мой! – Аллейн крякнул и вернулся к письму. – А ведь хорошо пишет, – сказал он, закончив чтение. – Очень хорошо, дорогая. Я серьезно.
Трой положила палитру, обняла мужа и прижалась головой к его плечу.
– Мы еще будем им гордиться, да? Но какое странное совпадение, не находишь? Я про краски «Джером и К°».
– Да, пожалуй, странно, –
Наутро Рики извинился перед миссис Феррант за шумное возращение из города в столь поздний час, и хотя ему отчетливо помнился громкий храп мистера Ферранта, он все же выразил опасение, что шум мог потревожить сон хозяина дома.
– Да он от такого нипочем не проснется, – ответила миссис Феррант, которая никогда не называла мужа по имени. – Вот вас я слышала. Точнее, не вас, а его, Фарамонда-старшего. – Она как-то странно посмотрела на Рики. Как именно, он понять не мог: насмешливо? вызывающе? хитро? Кухарке такие взгляды не свойственны. Словно перед Рики приподнялась некая завеса – и тут же опустилась, а что за ней, рассмотреть не удалось.
В течение недели он не виделся с Фарамондами, если не считать одного любопытного происшествия в четверг вечером. Чувствуя потребность изменить привычный маршрут, Рики по крутому подъему выехал на дорогу в Маунтджой и, немного не доезжая до Л’Эсперанс, оставил велосипед на обочине, а сам пошел к утесу.
Вечер был чудесный, на голубых водах пролива играли солнечные блики. Молодой человек прислонился спиной к теплому камню. С утеса открывался вид на овраг, по дну которого между кустов ракитника вилась тропинка к морю. В воздухе стоял пряный аромат, на губах чувствовался привкус соли. Пел жаворонок, и Рики представилась живописная картина, как по тропинке между кустов ракитника поднимается очаровательная девушка с беззаботным лицом, озаренным блеском солнца.
Однако вместо девушки на тропинке появился Луи Фарамонд. Он поднимался в гору, размахивая руками и глядя под ноги.
Не желая встречаться с ним, Рики юркнул за камень и припал к земле. Луи прошел с другой стороны утеса. Сам не понимая, почему он так себя ведет, Рики лежал и ждал, когда затихнут шаги.
Молодой человек уже собирался встать, как вдруг по тропе скатился кем-то потревоженный камень. Внизу показались голова и плечи. Несмотря на неудобный ракурс, Рики сразу же понял, чьи они. Он снова спрятался за камнем и стал ждать, когда мисс Харкнесс пройдет мимо. Потом сел на велосипед и поехал обратно в коттедж.
Постепенно Рики становился в пабе персона грата. Ему даже сказали «добрый вечер» и отнеслись особенно тепло, когда он в честь того, что сегодня удалось хорошо поработать, заказал всем выпить. Билл Прентис – водитель рыбного фургона, предложил подвезти его до Маунтджоя, когда он пожелает. Условились о поездке завтра же утром. И тут в паб вошла мисс Харкнесс.
Посетители заерзали на стульях и принялись обмениваться едва заметными ухмылками. Мисс Харкнесс заказала рюмку портвейна. Феррант, стоявший у стойки бара в своей излюбленной позе, оглядел ее, бросил какую-то фразу и гоготнул. Она слегка улыбнулась. Рики отметил про себя, что в «Треске и бутылке» не нашлось ни одного мужчины, который не обратил бы внимания на мисс Харкнесс. Очевидно, этого она и добивалась.