Последний Рубеж

Выговский Роман

— Спи спокойно, Ларан. Боги с тобой.

— Я должен найти ее, Ган, — сказал Ассир. — Но все бесполезно, если это не прошлое, то она мертва.

Глаза его устремились в пространство, взгляд остекленел, сейчас он тоже смотрел словно с того света. В груди клокотала злость на неправильный мир, где предательство правит балом, а продажные сволочи топят в крови честных ребят. Он застонал, ударил кулаком по земле:

— Я готов сквозь ад пробираться! Я умру, но найду, как ее спасти! Я знаю, что найду!

— Постарайся забыть, — сказал Ганвэйн и сам

ощутил, насколько беспомощно это прозвучало. — Я не знаю, что там и как, Ас, но с того света никого не вернуть. Я сам потерял и жену, и детей… Я выл как волк на луну, каждый вечер заканчивался бутылкой, а утром я хотел умереть. Но время… время, Ас, лечит многое. Ты встретишь другую и со временем забудешь боль.

— Что мне время! — ответил Ассир горько. — Я не хочу забывать, понимаешь! Она словно держит меня в плену, я чувствую на себе ее кровь, если бы ты видел ее глаза. Как она смотрела, Ган. Теперь я понимаю, она ждала, ждала что я спасу ее, ведь я ей нравился Ган. А я не спас, я нихрена не успел сделать… Я все время слышу ее голос, вижу ее огромные глаза, я чувствую запах ее тела… чувствовал ли я такое раньше? Нет, нихрена не чувствовал, Ган. Никогда у меня такого с женщинами не было. Всякие были, фотомодели были, манекенщицы, но чтоб так… Я до сих пор ощущаю кончиками пальцев нежность ее кожи, у меня внутри все болит, когда вспоминаю, дрожь по телу, Ган. Я словно болен.

Он приподнялся на локтях, прорычал от резкой боли в спине, но сел, опираясь руками позади себя. Грудь ходила ходуном, ноздри раздулись широко, горячее дыхание обжигал кожу. На скулах задвигались крупные рельефные желваки. Ганвэйн видел как во взгляде, еще мгновение назад нерешительном, вспыхнули злые огоньки.

— Ты влюблен, — сказал Ганвэйн тихим, но сильным голосом. — Я знаю, как это бывает, у меня с женой тоже так было. Но и это проходит, Ас. Будь тут, принесу бутылку, есть у меня всегда про запас. Без ста грамм горючего тут не разберешься.

Он поспешно вскочил на ноги и широким шагом направился к поваленному на бок аэроциклу. Ассир пустым взглядом проводил друга, на сердце вновь тяжесть, ее не смыть и литром самого крепкого пойла, не то что сотней грамм. Ганвэйн вернулся мгновенно, в правой руке держал плоскую серебристую фляжку, солнечные лучи скользили по гладкой поверхности, и та загоралась, словно алкоголь расплескался, и кто-то неосторожный поднес к нему спичку.

Старый вояка посматривал пытливо, настороженно. Ассир спросил мрачным голосом:

— Что не так?

— Все так — отмахнулся Ганвэйн. — Со мной… А вот с тобой… Ас, не очень. Ты сам не свой, видел бы, на кого похож.

Ассир стиснул челюсти, губы сомкнулись в одну бледную полоску, послышался громкий скрежет. Он переждал, пока злость схлынет, говорить грубости другу не хотелось, но ответить все равно придется, ведь смотрит в упор прищуренными синими глазищами, лицо внимательное, как у охотника, что загнал здоровенного зверя, и теперь высматривает, как бы добить.

— Я должен найти ее Ган, — ответил Ассир медленно, чеканя каждое

слово. Он говорил спокойно, но в глазах вспыхнуло такое яростное пламя, что Ганвэйн отошел на шаг назад.

Старый вояка тоже помедлил с ответом, глаза устремил к небу, словно вопрошая у богов подмоги, ответил, понизив голос:

— Скажи хоть кто она.

— А зачем тебе? — переспросил Ассир с недоверием.

Тонкие губы Ганвэйна растянулись в хитрой улыбке.

— Возможно, я ее знаю. Возможно, помогу найти. Чего не сделаешь для друга.

Глаза Ассира оживленно заблестели, гнев в них сменился интересом. Он сказал жадно:

— Ее зовут Эона, Эона Мендес.

Ганвэйн наморщил задумчиво лоб, ответил не сразу:

— Летчица. Видел ее пару раз, симпатичная молодая особа. Не знал, что тебе нравятся такие… Всегда думал что землянам по сердцу лишь их женщины. Ты меня приятно удивил, Ас.

Ассир не ответил, потухшим взглядом следил за тем, как ветер гоняет по земле пепел и мелкие кусочки металла. В небе медленно и беспокойно двигались тонкие белые облака, синева становилась все сочней, яркий свет белой звезды уже не казался таким чужим, как раньше, когда только прилетел с Земли. Как и дома, облака здесь неотвратимо лиловеют перед грозой, а на рассвете весь горизонт заливает алое зарево, хотя цвет здесь ярче, сочней.

На броне толстый слой пыли, будто валялась в мастерской добрых полгода, Ассир медленно провел по наручу пальцем, за ним протянулся блестящий след. Вокруг необъятный небесный простор, середина лета, далеко внизу на солнце тихо плещутся волны, в воздух взлетают пенные брызги, а здесь смерть и запах горелого мяса, десятки воинов смотрят в небо стеклянными глазами.

— Держи, — сказал Ганвэйн и протянул Ассиру металлический стаканчик. — Пей! Это тебе поможет. Пусть не так, как ты ждешь, но… поможет. Кажется, я знаю, что мы с тобой сделаем.

— И что же? — спросил Ассир безучастно.

— Мы разопьем эту бутылку до дна, а потом я расскажу тебе про свой план.

— У тебя есть план? — в голосе Ассира прозвучали живые нотки.

— Ты пей!

Ассир взял стаканчик, глаза были задумчивые, печальные, как у старого, уставшего от жизни пса. Пить не стал, осторожно подвигал в пальцах, заглянул внутрь, словно там, на дне маленького серебристого стаканчика написано нечто тайное. Он любовался красивой игрой света в зеленоватой жидкости, спросил все тем же мертвым голосом:

— Значит она еще жива…

Ганвэйн весело поднял фляжку, взгляд старого рыцаря был тверд как никогда.

— За Эону! — отрезал он.

— За Эону, — отозвался Ассир.

Он наморщил лоб, взгляд стал осмысленным. Не глядя, поднес стаканчик к губам, светлая зеленая жидкость оживленно искрилась на солнце, словно там внутри не обыкновенный абсент, а россыпь драгоценных камней. С тем же задумчивым видом Ассир осушил, пальцы с силой сжались, и только когда в кулаке затрещало, опомнился, разжал ладонь. Под ноги упал, жалобно звякнув, комочек серебристого металла.