Последний рубеж

Ливадный Андрей Львович

Планета была аннигилирована.

Туманность переливалась, по ее "щупальцам" зримо пробегали волны алого свечения. И на фоне этого знака вселенского апокалипсиса двигалось множество сверкающих точек. Их были тысячи.

Воронцов понял – в этой битве не существовало победителей.

Перед его глазами проплывало кладбище обоих флотов.

Двигаясь, будто сомнамбула, он покинул боевой отсек. За время, проведенное в беспамятстве, станция, оснащенная дополнительной защитой, успела удалиться от места вселенского апокалипсиса на несколько миллионов километров, и теперь автоматические системы готовили ее к прыжку на координаты

Форта Стеллар. Долгожданная передышка в войне была получена ценой неисчислимых жертв, запредельной жестокости, но теперь, благодаря этой жертве, у колонистов появилось время на достройку Форта и двух сотен боевых кораблей, которые все еще оставались беззащитны на стапелях космоверфей знаменитой, превращенной в крепость луны.

Владимир брел по внутренним переходам станции, наблюдая ужасные картины. Большинство членов экипажа погибли, даже дополнительная защита не уберегла людей от запредельных доз радиации….

У него самого не работала полностью парализованная рука, он едва двигался, едва мыслил, но с каждым шагом в нем росло не ощущение победы, но яростное безумие, вызванное осознанием принесенной богу войны жертвы…

– Николай Ильич, мы вырвались! – Владимир Воронцов машинально задраил герметичный люк, ведущий в тактический модуль, и взглянул на сгорбленную спину командующего.

Станция маневрировала, используя двигатели четырех состыкованных с ней технических носителей, и звезды на обзорном экране исполняли понятный лишь одним навигаторам танец. Командующий повернулся и угрюмо посмотрел на вошедшего офицера.

– Чему вы радуетесь, позвольте узнать? – хрипло спросил он, едва ли узнав Воронцова.

"Старый дурак!" – раздраженно подумал Владимир, незаметно доставая табельное оружие.

– Адмирал, я потерял в этом бою сына, а вы, похоже, – разум, – резко ответил он. – Наш долг продолжать борьбу!

Старого адмирала ударил озноб. Он был раздавлен. Чудовищность схватки и цифры потерь не укладывались в его голове. Он видел взрыв, в котором за мгновение погибли сотни тысяч человек. Стоило понять ужас этой цифры, чтобы отказаться от лавров "победителя". Он не хотел продолжения. Не хотел вместе с безумцами бомбить планеты, закрепляя стратегический успех...

– Там остались люди... – медленно произнес он, – и машины. Наш долг – вернуться и попытаться спасти хоть кого-нибудь, а не воротить новые горы трупов!

– Там не осталось никого! Ни одно живое существо не выжило там, где испарялся металл! – глухо, гневно ответил офицер. – Все корабли, у которых выстояли силовые поля, уже дали о себе знать, а что до активированных сервосистем, уцелевших в обломках, – мне плевать на них! Отдавайте приказ!

– Вы безумец, Воронцов! – произнес адмирал, узнав, наконец, говорившего с ним офицера.

– А вы трус и мертвец! – Владимир поднял тяжелый автоматический пистолет. – Мой сын отдал жизнь за это дело, и я отомщу за него! Мы уничтожим Земной Альянс, пока не поздно, пока не собраны новые силы!

Командующий отвернулся к экранам.

Владимир не стал стрелять в спину.

– Вы арестованы. Я принимаю командование флотом!..

Это было так давно... Первые шаги трудного пути к победе и безграничной власти...

Собственно, тогда он верил во все, что делал...

Верил на протяжении десятилетий жуткой, постепенно сжирающей рассудок войны.

Нет, не было и не могло быть

прощения ни одному из противников. Новое поколение щадило их, порой даже жалело, упрекая адмирала в излишней жестокости к побежденным.

А он не мог иначе.

Взгляд Воронцова прояснился, не утратив при этом яростного выражения.

Он смотрел на трехмерную модель участка звездного пространства, и картина ближайших событий разворачивалась перед мысленным взором командующего, так словно все уже свершилось, и он просматривал запись.

Неудивительно. Выиграв сотни битв, проведя годы в постоянном напряжении мысли, одновременно контролируя положение на десятке пространственных фронтов, адмирал стал фактически провидцем. Он быстро и безошибочно планировал многоходовые комбинации, понимая последствия каждого задуманного действия.

Вот оно, скопление Ширана. Сюда после назидательной бомбардировки отступят силы ширианцев. – Мысленный приказ добавил в схему расположения звезд тонкие нити возможных гиперсферных маршрутов.

Судя по сообщению покойного полковника Шайгалова, боевыми кораблями завладели люди дикие, мало сведущие в технике, тактике, но решительные, кровожадные и фанатичные. Пусть будет так. Поствоенное пространство Обитаемой Галактики быстро забывает уроки, теряет единство, взять, к примеру, три звездные системы: Икствайл [28] , Парлем и Орихайго. Сейчас они объявили о независимости и создали оборонительный союз, укрывая на своих планетах беглых военных преступников. Адмирал не мог навести там порядок силами Флота, иначе другие суверенные миры поднимут вой о «попрании независимости колоний».

28

Икствайл – просторечное название образовавшиеся из номера системы в звездном каталоге: "Х-2".

Пусть так.

Но возмездие неотвратимо. Те, кто пригрел у себя убийц, кто не уважает павших в борьбе за их же независимость, все же понесут заслуженную кару, одновременно показав остальным как опасно оставаться в одиночестве, уповая на беглых преступников и несколько трофейных кораблей.

Данные по анализу гиперсферных линий навигации свидетельствовали: у ширианцев, если они предпримут завоевательный поход, есть три маршрута – к Земле (он будет перекрыт одним уз ударных флотов колоний, блокирующим Солнечную систему) к системе Афины, куда они не сунутся после сегодняшнего инцидента, или к мирам тройственного союза.

Адмирал прищурясь смотрел на три крохотные звездочки.

Вы получите по заслугам, господа, но не сомневайтесь, – мысленно беседовал он с незримыми оппонентами, – когда наглядный урок будет преподан, Флот Колоний придет к вам на помощь. Обязательно придет, чтобы продемонстрировать – есть только один гарант мира на поствоенном пространстве…

* * *

Полковник Шайгалов сидел в полном одиночестве, глядя, как пологие океанские волны, подкрашенные в багрянец зари, лениво накатывают на галечный пляж, облизывают сглаженные прибоем валуны, оставляя подле них извилистые дорожки пены, и тихо, крадучись откатываются назад, чтобы снова возродиться…