Последний рубеж

Ливадный Андрей Львович

– Иди.

– А ты? – вырвалось у него.

Лада ничего не ответила, лишь в темноте он почувствовал прикосновение ее ладони к своим губам.

* * *

Он молча шагнул в темноту.

– Кайманов?

– Здесь, командир.

– Собери людей. – Иван не видел лейтенанта, с наступлением сумерек тот предусмотрительно включил режим "хамелеон" (Лада предупреждала о частых ночных появлениях на побережье хищных океанских рептилий), и его экипировка теперь полностью сливалась с мраком, не уловимая ни сканерами, ни взглядом.

– Точка сбора? – уточнил Павел. Судя по звуку голоса,

он находился всего в двух шагах.

– В долине. Всю технику перегнать под защиту маскирующих полей. Соблюдать осторожность.

– Не маленький, понял.

– Анвар? – Шайгалов машинально коснулся своих губ. Присутствия Лады он больше не ощущал, словно приняв решение и произнеся первые фразы лаконичных приказов, он потерял незримую связь с ней.

– Я тут, джелави. – Фигура ганианца внезапно появилась на фоне серебристой лунной дорожки, искажающейся в плеске волн.

– Воины твоего клана знакомы с техникой? – уточнил полковник.

– Да, – утвердительно кивнул тот. – Мы охраняли и обслуживали технические космодромы Альянса, построенные на нашей планете.

– Сколько человек ты сможешь повести за собой?

– Честь Кланов оскорблена. Нас предали и убивали, как скот, ударив в спину. Все, кто может носить оружие, будут мстить.

– Нет. Мне нужны только опытные воины, знакомые с техникой. Теперь подумай и ответь: сколько?

– Человек триста, джелави, – ответил Анвар. – Точнее сказать не могу. Не знаю, сколько воинов погибло во время атаки на ширианцев.

– Ты готов подчиняться? Понимаешь, что я не допущу самодеятельности ни от тебя, ни от твоих людей? Только полное, беспрекословное подчинение моим приказам.

– Мы не дикие кочевники. Воины Кланов знают, что такое дисциплина. Повиновение – тоже путь к свершению возмездия.

Он отличается от ширианцев, -  подумал Шайгалов. –  Если его воины действительно оправдают возлагаемые на них надежды, у нас будет штурмовой батальон, как минимум. Но этого мало. Катастрофически мало…

– Хорошо, Анвар. Мы еще побеседуем с тобой чуть позже.

* * *

Под сенью статис-поля работали прожектора, свет которых заливал восстановленные внутренние дворики древнего периметра мертвенно-бледным сиянием. Такой эффект создавали антисканирующие системы маскировки, не позволяющие световым потокам выходить за пределы ограниченной площади.

Шайгалов не ощущал душевного подъема, для него знакомые звуки работающих сервоприводов, гул движков планетарных машин, ритмичное колебание почвы под ногами означали не обновление, но возвращение к прошлому.

Взять себя в руки. Все, Иван, ты сделал выбор, – он мысленно разговаривал сам с собой, наблюдая, как на отдельной площадке, спроектированной древними кибермеханизмами для приема челночных кораблей, сейчас выстраиваются доставленные двумя «Нибелунгами» серв-машины.

Поспешный старт ширианской эскадры существенно облегчил первоначальную задачу – брошенная в джунглях и на побережье боевая техника имела незначительные повреждения, легко устранимые в полевых условиях. Четыре "Фалангера" и восемь "Хоплитов" вообще не пострадали ни от ковровой бомбардировки джунглей, ни от схваток со звероящерами, – их пилоты, вступив в нейросенсорный контакт с модулями "Одиночек",

попросту не выдержали прямого соединения с кибернетической системой – трое сошли с ума, один погиб, остальные находились в состоянии комы.

Шайгалов смотрел, как грозные планетарные машины выравнивают строй и останавливаются, поджимая ступоходы с затухающим воем сервоприводов, а в душе росло, ширилось чувство, что сейчас, в эти минуты им пройдена черта невозвращения.

Разум тонул в привычной, напряженной атмосфере, начиная помимо воли работать с полной самоотдачей, исчезали, истончались чувства, что волновали его всего лишь пару дней назад, а на их место приходило привычное, словно старая рубашка, предчувствие близкого боя, рассудок уже планировал предстоящую операцию, даже мышцы на короткое мгновенье охватила знакомая, бесконтрольная дрожь…

– Земцов, где тебя носит? Экипировку, живо! – губы привычно отдавали в крохотный имплант личного коммуникатора короткие фразы команд. – Шелдон, изъять кристалломодули систем искусственного интеллекта. Личному составу построение через пять минут.

Сзади появилась могучая фигура Святогора, в ногу с которым шагал введенный в автоматический режим тяжелый бронескафандр.

– Экипировка, командир, – он протянул полковнику крохотный чип и тихо добавил: – Земцов погиб на Эрлизе.

Шайгалов на мгновенье потерял дар речи, потом машинально тряхнул головой.

Да. После смерти адъютанта он больше не вводил эту должность в штат руководимых им подразделений.

Память.

Проклятая память…

– Помощь нужна?

– Справлюсь. – Иван вставил чип с личными биометрическими данными в неприметное гнездо, расположенное на плечевой бронепластине скафандра, и тяжелая снабженная сервоусилителями мускулатуры оболочка начала раскрываться, сдвигая керамлитовые сегменты в техническое положение. Еще секунда и Иван привычным шагом назад, спиной вошел в раскрывшийся скафандр, ощущая как бронепластины тут же начали обратное движение, гермошлем с системой БСК [29] сухо щелкнул электромагнитами проекционного забрала, тускло осветились в режиме самотестирования внутренние экраны периферийного зрения, внешние микрофоны издали характерный щелчок, и до слуха долетела фраза Святогора:

29

БСК – боевой сканирующий комплекс. Устанавливается на тяжелых бронескафандрах. Имеет систему распознавания и сопровождения целей. Выпускался в двух модификациях – полевой и командный.

– Систему метаболической корректировки включи, командир. Не помешает.

– Включу, – пообещал Шайгалов. Святогор был единственным, от кого он всегда принимал советы, вне зависимости нравились они полковнику или нет. После последнего ранения, полученного на Эрлизе, батальонный медик в буквальном смысле вернул его к жизни, вытащив фактически с "того света".

…Личный состав уже построился, и Шайгалов, коснувшись языком сенсора боевой системы поддержания жизни, сделал шаг вперед, выходя на середину освещенного плаца, по краю которого возвышались серв-машины, а чуть ближе выстроились люди.