Последний рыцарь
Шрифт:
– Теперь это меня ни капельки не удивляет.
– Ага, я заставила эту женщину пройти через десять кругов ада. Но я считала монастырь чем-то экстремальным. Я переехала к ней на несколько месяцев, надеясь, что мы сможем наверстать упущенное. Может, некая связь мать-дочь изменит ее решение бросить всю свою жизнь.
– Не сработало?
Нора пожала плечами: – Мать и дочь не самые лучшие соседи. Скажем так, когда она узнала о моем образе жизни, с кем я спала, и чем мы занимались, пресловутые фекалии попали в метафорический генератор.
– Дерьмо
– И довольно лихо. Для мамы это стало последней каплей. Мир был развращен за пределами возможности искупить его грехи, и единственная надежда для верующей женщины, которая остается чистой среди этой пустыни, это присоединиться к монастырю и больше никогда не выходить в мир. Так она и поступила.
– Вау.
– Лэнс удивленно присвистнул.
– Католический священник садист, и сексуальнейшая Госпожа с мамой монахиней. Что-нибудь еще?
Нора только улыбнулась.
– Ничего существенного.
– Итак… - Лэнс снова встал.
– Какие планы на сегодня? Вы готовы ехать?
– На самом деле, у меня нет сегодня клиентов. Редко вижусь с ними по воскресеньям, если это не что-то срочное.
Лэнс прищурился.
– Хочу ли я знать, что подразумевает собой срочное в мире БДСМ?
Нора рассмеялась. Хороший вопрос.
– Трудно объяснить. Для некоторых моих клиентов БДСМ - не выбор. Он словно наркотик. Я не подразумеваю что-то плохое. Я не говорю о таких наркотиках, как героин или кокаин. Я говорю о наркотике, не знаю, как объяснить… инсулин или Прозак. Взять, например, нашего садиста-священника. Причинение боли для него работает как Литиум. Он становится адски мрачным, когда обходится без этого слишком долго. Постоянно снабжаешь его сессиями – может, раз в неделю, и мужчина становится терпеливым как вышеупомянутый Иов. Поэтому у меня есть парочка клиентов, которые нуждаются в сессиях, как астматик в ингаляторе. Это один тип неотложных сессий.
– А какой другой?
– Персона богата и похотлива, и Кингсли хочет его осчастливить.
– Это я могу понять. Но если у вас нет встреч, почему я сегодня здесь?
– Приказ Кингсли. Если я вдруг засобираюсь куда-нибудь, он хочет, чтобы ты был со мной.
– Даже если вы не работаете?
У Норы не было подходящего ответа.
– Нора?
Она загудела.
– Кингсли не говорил, что я не должен охранять вас, когда вы не работаете, верно?
– Что ты сказал? Я не расслышала тебя из-за гудения.
– Я сказал…
Она снова начала гудеть.
– Нора.
– Если я быстро покажу тебе грудь, ты удивишься настолько, чтобы забыть эту тему?
– Я уже видел вашу грудь, - напомнил ей Лэнс.
– Проклятие.
– Не поймите меня неправильно, я не говорю, что это не сработает. Просто говорю, что уже видел их.
Нора поднялась с дивана и встала перед Лэнсом. Она стянула футболку через голову. Под ней был красный бюстгальтер.
– Нора, я просто…
– Слишком поздно, - ответила она, расстегивая бюстгальтер спереди.
Лэнс накрыл ее руки, прежде
– Я не хочу потерять эту работу, - ответил Лэнс.
– Думаешь, если я покажу тебе сиськи , ты тут же трахнешь меня на полу? «Да» -предпочтительный ответ.
– Думаю… - Лэнс рвано вдохнул, - если вы снимете с себя любой предмет одежды, я буду умолять вас, отвести меня в вашу спальню, и буду поклоняться вашему телу до конца света.
– Морячок, это довольно долго, - сказала Нора, прижимаясь ближе к Лэнсу.
– Ваше тело заслуживает всего внимания, что вы можете получить. Поэтому, пожалуйста, не просите меня уделять ему внимание, потому что я не сдержусь.
В такие моменты Нора хотела проклясть Сорена за то, что она не способна быть эгоистичной на 100%, как того хотела. Зная Кингсли , он спросит Лэнса , спал ли он с Норой. Зная Лэнса , он признается. Лэнса уволят. А Нора отделается легким выговором.
– Чертова совесть, - выдохнула Нора.
– Всегда блокирует мне члены.
– Совесть - жестокая штука, - согласился Лэнс.
– Да, я была бы намного счастливее… - Нора застегнула бюстгальтер и наклонилась, чтобы поднять футболку.
– Нора, какого черта?
– Лэнс схватил ее за руку так быстро, что она вздрогнула.
– Господи, что еще?
– Что с вами случилось?
– Он развернул ее, и Нора застонала.
Упс. Поймали.
– Ничего. Просто играла.
Она вытащила руку из хватки Лэнса.
– Играла? Это не игры. Из вас всю дурь выбили. Рубцы глубокие. Кто сделал это с вами?
– спросил он.
– Ты его не знаешь. Меня не ограбили. Прошлой ночью я развлекалась.
Нора натянула футболку.
– С кем? С Владом Цепешем ?
– Он не сажает на кол. Он не настолько извращенец. Погоди, а о каких кольях мы говорим?
– Нора, я не шучу. Ваша спина сплошной огромный синяк.
– Да, и что? Сними-ка рубашку. И покажи свои синяки.
– Я знаю, как выглядит моя спина. Суть не в этом.
Нора скрестила руки на груди.
– Я думаю, как раз в этом. Когда я колочу тебя - это нормально, но мне нельзя подчиняться той же боли?
– Нет, нельзя. Вы женщина. Вы же не порете так жестко женщин.
– Ты осуждаешь меня?
– Я осуждаю его.
– Это была женщина, - солгала Нора. Она вздернула подбородок и одарила Лэнса самым ледяным, самым доминирующим взглядом.
– И что ты сделаешь? Выпорешь женщину от моего имени?
– Вы только что сказали: «Он не сажает на кол». Так с женщиной или с мужчиной вы играли?
– Обеими. Он\она - гермафродит. Наверное. Я не спрашивала. Личные вопросы, понимаешь ли.
Лэнс повернулся к ней спиной и резко сел на диван. Поза была напряженной, челюсть сжималась от ярости.
– Лэнс ?
– Нора села рядом с ним.
– Я свитч. Я не кричу об этом на каждом углу. Точнее, все в Преисподней знают, что я когда-то была сабой. Они думают, я бывшая саба или саба в отставке. Кингсли называет меня «преобразованной сабой ».