Последний сантехник
Шрифт:
Американский какой-то психолог помогал параноикам встраивать их уникальный бред в серую действительность. Ну, летают вокруг человека бабочки, пусть летают, – говорил психолог. Самый простой способ избежать электрошока – не рассказывать друзьям о своих бабочках. Не помню подробностей, но вроде бы психолога того посадили. Потому что единственно правильную картину мира и вообще критерии истины нам назначают сверху самые главные параноики. И это очень, очень жаль.
ГАЗ-52 как средство совращения
Подумав хорошенько,
Мы были молоды. Я представился гитарным педагогом. Юлин диван прекрасно подходил для саморазвития. Бабушка обещала не мешать. Выходя, она сама закрывала дверь. Но тут же врывалась с каким-нибудь срочным делом. Поливала цветы, спрашивала, какое число, просила завязать передник или прочитать «бензоат натрия», написанный слишком мелко для старого человека. Я не мог нащупать границы Юлиных музыкальных способностей. В этой атмосфере травли и недоверия приходилось вновь и вновь начинать с основ апликатуры. Мы давно сыграли бы полонез или даже полечку, будь у нас немножко хлороформа. Но бабушка по бдительности превосходила многих пограничных собак. Она хотела протащить на диван своего фаворита, руководителя кредитного отдела Василия. Именно в Васиных потных ладонях, с одобрения семьи, должна была утратить Юля свою наивность в вопросах музыки. После меня же бабушка пылесосила диван, собирая молекулы распада и деградации. Я был в тот год водителем грузовика.
Я спросил у Юли прямо, умеет ли она водить ГАЗ-52. Она в ответ покраснела, грудь её налилась от волнения. Грузовик – известный источник пороков. В тесной кабине не будет бабушки. А кто посетит ГАЗ-52, тот никогда уже не станет прежним. Юля задумалась. Тут снова ворвалась бабушка, спросила, какой суп варить. Юля выбрала фрикадельковый. Старушка кивнула, заложила круг и снова спикировала. Мы опять уже сидели ровно, руки на виду, пуговицы застёгнуты, смотрим на бабушку. Она спросила, не видели ли мы её очки. После этих посланных небом знаков Юля повернулась и сказала твёрдо: «Я согласна!»
ГАЗ-52 был некрупным грузовиком, беспородным и добродушным. На первой скорости он разгонялся до пяти километров в час. При торможении смешно тряс попкой. На первых трёх скоростях он пел «а-а-а», на четвёртой гудел «у-у-у». У него было четыре педали, пуск производился нажатием сразу трёх. К моему удовольствию, у Юли оказалось всего две ноги. Я вручную управлял её ступнёй. Положение наших тел при этом не смогли бы оправдать уроки никакой музыки. И уж подавно нас не одобрила бы бабушка. Мне и теперь приятно подозревать, что Юля намеренно глушила машину раз за разом.
– Вот я неловкая, опять нечаянно заглохла! – говорила она без тени раскаяния.
Уже на втором занятии мы включили вторую скорость. В обычном, а не в хорошем смысле. Обучение проходило на заброшенном аэродроме. Взлётная полоса не казалась Юле достаточно просторным местом. К тому же там и сям стояли авто с запотевшими стёклами. В них в разных позах учились ездить жертвы других бабушек. Если какая машина вдруг ехала навстречу, Юля выпрыгивала вон из кабины. А мы с ГАЗ-52 катились дальше. Даже съёмка в рапиде не запечатлела бы Юлин прыжок. Вот она есть, а вот её нет. К пятой поездке я научился ловить Юлю за хлястик и втягивать на место. И поверьте, поймать хамелеона за язык проще.
Я предложил вернуться к менее громоздким видам транспорта. Например, к велосипеду. Показал, как твёрдо и нежно поддержу Юлю за центр тяжести. При встречных велосипедистах она смогла бы соскакивать прямо на меня. Мне будут дороги ушибы и переломы, нанесённые её молодым телом. За нами будут гоняться весёлые собаки. А в случае недлинной юбки и мужчины побегут, забавно свесив языки. Наши тела окрепнут. Хороший велосипедист, я слышал, может подпрыгнуть на метр, оттолкнувшись от седла одними ягодицами.
Но Юля
Тогда я сказал:
– Юля, прекрати выпрыгивать на ходу. Однажды мы включим третью скорость. Вокруг бетон и твёрдые столбы. При следующей встречной машине останься со мной, и я отвезу тебя на край аэродрома.
Юля снова отвердела грудью в ответ. Она пообещала быть отважной, чего бы это мне ни стоило. Вот бы мне тогда задуматься.
В армии я служил инструктором вождения. Мой лучший воспитанник ефрейтор Аликулов научился писать задним ходом слова «ДМБ 89», пятясь по заснеженному полю на тягаче с прицепом. За пять дней занятий и немножко побоев Аликулов отрастил вибриссы и прекрасно ими ориентировался в пространстве. Но куда большую гордость я пережил, когда Юля вдруг поставила грузовик на два колеса. Она же, первая в Латвии, выжала из ГАЗ-52 нелепые 90 км/ч. Никому раньше не приходило в голову так издеваться над пожилой техникой. Юля показывала поворот куда попало, а задний ход применяла исключительно для разрушения и убийств. Она называла вождение грузовика своим призванием. Она с самого утра рвалась за руль. Говорила только о машинах. Пыталась даже выписать журнал «За рулём».
В моих мечтах всё было иначе. Проехав круг по полю, мы должны были припарковаться в кустах. Я бы рассказал волнующую историю из жизни опытного гонщика. Закат при этом догорал бы, отражаясь в Юлиных глазах лучиками счастья. Я бы погладил её бедро в знак поощрения. В финале мерещился треск пуговиц на блузке.
На деле мы скакали по полям и пляжам, распугивая птиц и зайцев. Мне не хватало ладоней для поглаживания всё равно уже чего. Я держался за поручень всеми руками и боялся открыть глаза. Слово «бедро» вспоминалось лишь в связи с терминами «перелом», «открытый перелом» и «оторвало». Любовь оказалась довольно изнурительным занятием. А сколько в ней опасностей!
Мне скоро захотелось одиночества. Понимая, чем рискую, я отвёл машину в мастерские. Там её признали годной, несмотря на следы изнасилований. За очень дополнительные деньги слесарь обнаружил дефекты, требующие хотя бы недели ремонта. В благодарность я разрешил ему прокатить на ГАЗ-52 какую-нибудь женщину. Это лучшее средство от одиночества, сказал я.
– Ты пешком? – спросила Юля ледяным голосом. Мы сидели в разных углах дивана и смотрели в разные стороны. Без грузового адреналина её всю крутило и ломало. Микродвижениями рук и ног Юля выигрывала ралли Даккар. Ожидаемо вбежала бабушка. Сказала, что в гости едет Василий. Он купил «мазду», все приглашены восторгаться. У Юли вспыхнул взгляд, не суливший «мазде» ничего хорошего. Юная японская машина ещё не приехала, а дни её уже были сочтены. Отрыв органов, побиение камнями и прочие эротические игры – вот что её ожидало. Я встал, попрощался и вышел. Никто не заметил моего отплытия на фоне швартующегося Василия. Больше мы с Юлией не виделись. Её бабушка только врывается иногда в мои сны, грозит рулём от подъёмного крана и кричит что-то насчёт растления.
Я знал девушек красивей. Многие были настолько умны, что никогда не просились за руль. У некоторых было по два крыла с надписями «доброта» и «ирония». Такие терпели меня дольше обычного. И всё равно скучаю иногда по любви без тормозов, дикой и стремительной, как ГАЗ-52.
Иногда.
Не сильно.
Но скучаю.
Рыба в углу
Ляля неосторожно увлеклась скульптурой. За полгода натворила целый мешок шедевров. Художественная школа упаковала продукцию вместе с табелем, велела тащить домой. Ляля шла, звеня по асфальту своим творческим наследием. Неожиданно путь пролёг мимо снежной горки. В голове родились кой-какие гипотезы по физике тела, летящего верхом на мешке керамики. Пришлось проверить.