Последний Серафим: Катастрофа шестнадцатилетнего Глена Ичиносэ
Шрифт:
— Ах, это хорошо.
Kурэтo молча поднял руку. Она вновь принадлежала ему. К чему теперь влекут его стремления? Ну, сперва он стремился стать достойным наследником титула главы рода Хиираги. Потом он стремился проиграть своей выдающейся сестре. Затем он обратил все внимание на свою сильную и красивую младшую сестру, которая в данный момент уже была далеко-далеко, и долгое время преследовал ее. Но теперь его сестра покинула род Хиираги. Теперь он снова стремится стать главой рода, и ему казалось, что он больше не человек, а кукла. Kурэтo посмотрел на свою руку, вновь приросшую к обрубку с помощью
Если его отец уже не человек, а кукла, то Курэто должен убить его… Нет, сегодня Курэто следовало бы убить самого себя. В своем нынешнем положении он не сможет выжить в новом человеческом мире. Это невозможно. По крайней мере, для него это было невозможно. Он не мог сделать этого. У него было не достаточно сил и солдат для того, чтобы убить своего отца. В этой ситуации те, кто кричали о спасении мира, казались безответственными и ленивыми. Он не мог помочь тем, кто вдруг взялся за то, чего он не сделал. Что же касается его самого в данный момент, в одиночку он не справится. Если он уберет свою фамилию Хиираги из уравнения, кому он сможет полностью довериться?
Аой. Maхиру. Глен. Шинья. Может быть, только им. Как его сестра сказала, в этом мире у него немного настоящих друзей. Они были его друзьями, но так же его союзники представляли собой сборище слабых неудачников. Курэто ничего не предпринимал, предвидя подобное. Потому что он пренебрегал мыслями о таком риске. Он без колебаний шел к своей цели, чтобы стать главой рода Хиираги. И именно поэтому ему теперь не хватало силы. Такой слабый. Сегодня двадцать четвертое декабря. А завтра, двадцать пятого, наступит конец света. Он не знал причину. Даже деталей того, что случится, никто не знал. Но что же он мог сделать сам? Не так много. Если у него получится, он сможет выжить. И если бы существовал способ обеспечить выживание всех его солдат… И, кроме того, нужно подготовиться, чтобы подобное не повторилось. Чтобы предотвратить еще один апокалипсис. У него была цель. Это был путь, по которому он пойдет. Он приказал своей верной слуге:
— Aoй.
— Да?
— Хочу поговорить с отцом. Подготовь прямую линию.
— Поняла.
Вскоре он смог связаться с Хиираги Тэнри. Аой протянула ему гарнитуру. Это была прямая линия с кабинетом его отца, и никто не мог их подслушать. Курэто услышал гудок. Дважды. Трижды. Его отец не брал трубку. Пять раз, шесть раз. Его отец не отвечал. Он прождал пятнадцать минут. Потребовалось много времени для ответа на вызов.
— Kурэтo? — это был голос его отца. Главы рода Хиираги, Хиираги Tэнри. — Я видел ваш бой через камеры видеонаблюдения. Как обычно, ты не смог победить Maхиру.
Он все видел. Сражение, разговор. Затем:
— Я слышал, что завтра грядет апокалипсис, — сказал Курэто. Но ответом на это было:
— Ну и что?
Что?! Значит, его отец уже знал. У рода Хиираги уже были планы.
— Я не знал.
— Не перебивай. Нужно ли тебе было знать об этом?
— Нет.
— Тогда в чем дело?
— Могу ли я что-нибудь сделать? Моя задача — следовать за Хиираги Maхиру?
Тогда Тэнри сказал:
— В этом нет никакой необходимости. Шоу уже закончилось.
— Шоу?
— Maхиру,
Двойной шпион в секте Хякуя. Но, в конце концов, оказалось, что Maхиру была на стороне Хиираги. Она родилась и жила только для этого.
Эта женщина… Даже ей с ее выдающимися способностями не удалось сбежать от Хиираги. Это была ее миссия как члена семьи Хиираги — оставаться связанной в клетке. Тогда получается, что ее чувства к Глену — тоже фальшь? Были ли ее эмоции ложью, предназначенной секте Хякуя? И ее причины для предательства «Имперских Демонов» тоже ненастоящие? Курэто так не думал. Но если это правда, то Махиру воистину была совершенством.
С самого детства она была способна манипулировать окружающими, и все из-за расцветающей в ее сердце любви. Курэто думал, что это невозможно, но она действительно была чудовищем. Он чувствовал, что это не так, он всегда наблюдал за ней и мог понять ее. На лице Махиру всегда было печальное выражение. И Курэто тоже страдал. Она чувствовала то же самое, что и ее брат. Давление сверху, подавленное ощущение. В этом мире, где они родились, где они были наследниками Хиираги, единственное, чего им хотелось, — сдаться и впасть в отчаяние. Поэтому на лице Махиру маской застыло то же самое выражение. Она делила эту боль с братом и чувствовала то же самое. Она была сильной и умной, и Курэто думал, что его гложет та же печаль и тоска.
— Чем отец шантажирует ее так долго? Что предложил ей в обмен на вечное преследование? — спросил Курэто. Ответ на этот вопрос был слишком прост. Что могло сломать крылья гениальной Махиру? Почему ей не удалось улететь из клетки?
— Вашу младшую сестру, — ответил Тэнри.
Не убивать Шинoa. Не использовать ее в качестве экспериментального материала.
Дав ей такое обещание, отец Махиру отрубил крылья своей гениальной дочери. Вот что произошло. Это правда. До тех пор пока в теле теплится жизнь, эмоции, чувства, без слабости не существует подавляющего присутствия.
— Kурэтo…
— Да?
— Нужно ли мне взять еще одного заложника, чтобы шантажировать и тебя?
Конечно, он сказал бы подобное. Его отец знал все. Он знал, что чувствует Махиру. Знал, что испытывает Курэто. Нет, его отец находился в таком же положении. Кто контролировал его? Кто все это придумал?
Kурэтo ответил:
— Обучи меня, отец, чтобы у меня не было слабостей… — он подавился словами на половине предложения, услышав звук выстрела. Струя алой крови взмыла в воздух. Оторванная женская нога приземлилась на землю. Тут же чье-то тело рухнуло навзничь.
Аой. Аой подстрелили, и она потеряла ногу. То, о чем он спросил ее недавно, когда она ответила, что служит лишь ему… Это можно было счесть изменой. Поэтому они целились в Аой. Тем не менее, девушка не издала ни звука. Но ей было очень больно, и она взглянула на него снизу вверх со слезами на глазах. Потому что она знала, что ее крики обратятся слабостью ее господина. Kурэтo с нежностью смотрел на нее. В выражении его лица было что-то, позволившее его слуге сражаться с болью. Из гарнитуры снова раздался голос отца: