Последний сезон
Шрифт:
— О, Кейт, любимая, вы унижаете меня. С тех пор как я впервые заметил вас, у меня скопилось столько слов для вас, что Шахерезада может позавидовать. Когда вы явились в бальную залу, все остальное показалось черно-белой гравюрой в сравнении с вашим живописным жизнерадостным ликом, и до боли в сердце захотелось быть с вами.
— Знаю, я такая идиотка, — укорила она себя.
— Идиотка, зато моя, — тепло улыбнулся он.
— Еще бы, зато вы — мой.
— Я — ваш, и точка, или же ваш приближенный идиот?
— Оба варианта, — насмешливо отбивалась она от его
— Не хочу уходить от вас, Эдмунд. — Искреннее сожаление читалось в ее глазах, она чувствовала — ее тело разительно изменилось за эту ночь взаимной любви, каждый дюйм говорил, что она теперь взрослая любимая женщина. Она потянулась, зевнула и посмотрела в его глаза сонным чувственным взглядом.
— Придется. Даже не знаю, в каком мешке вытаскивать вас отсюда, чтобы никто не понял, что вы находились здесь глухой ночью. — И он нацелился насмешливо шлепнуть ее по ягодицам.
Кейт провокационно повела округлостями, неохотно подняв невесомую сорочку, надела ее, подрагивая от трепетания шелковой паутинки на изгибах тела и чувствительной груди, и скрыла свою почтительно освоенную ниву от голодного взгляда завоевателя.
— Слишком поздно, Эдмунд, — не устыдилась она. — Я вчера не кралась сюда, как тать в ночи. Я вошла через парадное, затем имела содержательную беседу с вашим дворецким относительно декора помещений и будущего обустройства домовладения, он невозмутимо провел меня в верхние покои и сообщил, что все слуги привыкли рано ложиться и поздно вставать.
— Вот старый проныра, — сказал Эдмунд, не зная, возблагодарить или выбранить достойнейшего Лоусона за лукавство и явное укрывательство скандального поведения со стороны незамужней леди и его заведомо не поставленного в известность хозяина, к глубочайшему восторгу последнего. — Пора отправить его на пенсию.
— Такой слуга отправится сам куда и когда ему будет угодно. Этот великий мошенник напоминает мне своими выдержанными манерами наш питомник, который после подсечки невозмутимо пускает ростки по весне, и мне чрезвычайно нравится это постоянство.
— Надеюсь, все не настолько драматично, — пошутил он, и ее сердце вдохновенно подпрыгнуло — наконец-то Эдмунд смог запросто держаться с ней. — Ну что ж, — продолжал он, — нам остается разве что воспользоваться его помощью, когда придется готовить себе обеды и подметать полы. Как только остальные слуги пронюхают, в каком скандальном семействе им отныне придется жить, они немедленно разбегутся в более приличные дома, — бодро заключил он.
— Эдмунд, я никогда уже не смогу вернуться к той холодной вежливости в общении с вами, даже ради нашего личного покоя и ваших святых домочадцев, так что не просите меня о том, пожалуйста.
— Разумеется, не буду. Разве я могу требовать, чтобы моя Кейт изменила самой себе? Однако я не позволю вам снова посещать меня, любовь моя. Ведь мне не безразлична ваша репутация, даже если вам все равно. Однажды я едва не подвел леди, которая могла запятнать свое имя и лишиться перспективы счастливого замужества, потому что пошли некие слухи,
— Это, верно, та самая изворотливая леди Тединтон? — спросила Кейт достаточно сухо, понимая, что не может удержаться и не задать вопрос, ответ на который, возможно, предпочла бы не знать.
— Да, и вам единственной я рискую признаться в том. Каким-то образом возник слух, что я связался с леди с франкоязычным именем, и Селена Тединтон решила, что весьма упрочит свое положение в свете, если назовет меня своим любовником, как она и намекнула обществу. В действительности я на дух ее не переношу, но не мог дезавуировать те заявления, поскольку не желал компрометировать Терезу, истинную леди, которая некогда была моей любовницей, но теперь счастлива в браке с другим мужчиной.
— Вы любили ее? — вынуждена была спросить Кейт, хотя и не желала принять утвердительный ответ.
— Никогда. Мне было больно, когда я понял, что потерял вас, но еще горше, что не сумел первым делом уверить вас в своей неспособности любить другую, ни тогда, ни теперь. Но Тереза была вдовой и лучше меня понимала, что значит потерять человека. Мы просто помогли друг другу пережить вакуум, вот и все. Я нисколько не горжусь тем, что использовал другую женщину, чтобы заглушить свою тоску по вам, Кейт. Однако в то время я не мог к вам подступиться, вы не воспринимали меня как мужчину во всех отношениях.
— Я тогда не доверяла своим пробуждающимся чувствам, Эдмунд, те эмоции меня испугали, и я убедила себя в том, что любить мне заказано и я никогда не поддамся страстям, ведь они довели мою сестру до несчастья. Полагаю, мне нужны были эти три года, чтобы просто повзрослеть и понять, жизнь — своего рода розыгрыш за карточным столом, и если мне не страшно будет рисковать ради вас, значит, вы и есть моя награда.
— Тогда, надеюсь, любовь моя, вы охотно простите мне affaire [31] , которая закончилась два года тому назад?
31
Здесь: любовная связь (фр.).
— Только если вы торжественно обещаете мне никогда не смотреть с той целью на другую женщину, пока мы вместе живем на нашей славной земле и любим друг друга, — отвечала она, неумолимо отстаивая свое право доверять ему теперь. Однако понимала — в этом деле за ним нужен глаз да глаз.
— Я пообещаю никогда не преступать очерченных вами границ, разве что смотреть, поскольку я — мужчина, милая Кейт, и мне свойственно ошибаться и глупить. Но зачем рисковать и желать большего, если довольно нескольких мгновений, чтобы принести восторженную дань прелестному личику или фигуре просто как некоему чуду природы? Ведь у меня будет страстная красавица, которую я полюбил с первого взгляда и еженощно мечтал залучить в свою постель до скончания дней.