Последний Шаман
Шрифт:
Когда в дверь постучали, юноша воскликнул благостно.
— Да-да…? — и вот теперь голос его звучал достаточно свободно и раскованно, как у человека совсем-совсем слегка напившегося. И если мерить его норму пития по количеству приговорённой тары разложенной по комнате, то она побивала все разумные пределы. По меньшей мере тридцать разномастных бутылок, а ведь их могли ещё и уносить. — Войдите, не заперто!
— Сэр Исмаил. — вошедший в комнату мужчина мог похвастаться благородной сединой и в осанке его ощущались строгость и учтивость, подчёркнутые безупречным серым костюмом тройкой.
— Отлично! — воскликнул Греков и захлопал в ладоши, поднимаясь, — Девоньки, брысь-брысь-брысь, был рад с вами провести время. Ещё обязательно встретимся.
— Конечно Исмаил Греков! — заверили его поспешно собирающие свои вещи девушки, за спинами которых розоватым шлейфом виднелись сущности весьма фривольных форм, под стать их статям.
Налюбоваться видами, к сожалению, не дали. За спиной стоящего в дверях мажордома возникла суета и донельзя знакомый голос зазвучал.
— А ну пусти меня! Пусти, я сказал! — злой и резкий голос, который я бы узнал из тысячи, принадлежал конечно же Михаэлю.
—…господин, прошу, подождите, ваше лечение ещё не окончено. — также доносилось за дверями, но голос молодого бандита его перекрывал.
— Пшёл нахрен! Генри, а ну дай пройти! — появилась в проёме фигура Михаэля, но мажордом стоял неподвижно, ожидая решения старшего.
— Ооо, Мишенька, ты пришёл в себя? Генри, впусти его, пусть заходит. — ответил Греков, откинув в сторону халат и совершенно не стесняясь своей наготы.
— А ну брысь! — рявкнул Михаэль и на прошмыгнувших мимо девушек и на увязавшегося паренька медика. И к слову сказать, выглядел будущий наследник гораздо лучше, чем в нашу с ним последнюю встречу. Рука его зажила, а восстановившаяся суща за спиной выглядела куда более мощной и габаритной. Бордовый цвет стал насыщеннее, а нити, стягивающие все органы чувств, натянулись. — Дядя, какого хрена?!
И не смотря на повышенный тон в его адрес, Исмаил расплылся перед ним в улыбке.
— Здравствуй племянник. А что такое, чего ты так злишься? — удивлённо вопросил он, выбирая в шкафу подходящие по размеру брюки.
— Я же сказал не приказывать моим подчинённым! Он мне принадлежит, мне! Понял! — указал Михаэль пальцем на вошедшего в комнату Анатолия. — И не смей вмешиваться в мои дела! Их мне отец выдал, не тебе.
— Ох-хо-хо, мальчик мой, — по доброму засмеялся Исмаил и огненный дух за его спиной тоже пошёл волнами смеха. — Я погляжу ты прям вырос. От помощи родного дяди отказываешься. Но ты не забывай, мы всё же семья и должны помогать друг другу.
Сказал он пафосно. Даже палец поднял нравоучительно, красуясь в зеркале и определяясь, подходит ли алая жилетка к чёрным брюкам.
— Да хрен мне, а не инициация, если я сам не справлюсь, — сплюнул на дорогой ковёр Михаэль, расхаживая из стороны в сторону. — Хрен мне, а не долгая жизнь! Отец так и сказал.
— Ну тогда старайся, мальчик мой, — ответил Исмаил, парфюмом брызгаясь, чьи капельки вблизи его одежды моментально загорались. — И если не справляешься, то помни,
— Да пошёл ты! — огрызнулся Михаэль больше обиженно нежели гневно и, круто развернувшись, пошёл на выход. — Я САМ! Сказал же! Толя, за мной!
—…за помощью, — продолжил фразу Греков, когда взбешённый отрок удалился. Затянув чёрный галстук, он повернулся и по довольной улыбке стало очевидно, что Михаэля банально развели. — Вот так-то лучше. Генри, ликвидируй.
Указал носитель пламенного духа на бутылки с полыхающим огнём, вот только ни их производитель, ни мажордом не заметили, как Михаэль телекинезом умыкнул одну из них. И снова, стоило ворону в своём укромном уголке немного сдвинуться, как тут же сущности обоих мужчин повернулись в его сторону.
— Генри, у вас тут что, крысы завелись? — спросил брезгливо Исмаил, прислушиваясь.
— Возможно, сэр. — виновато ответил мажордом.
И опять произошёл момент непонимания, как я очутился здесь, что тут происходит и для чего. Благо продлился он недолго и я выпал в реальный мир. В голове тут же начали производиться расчёты, сколько осталось времени до их прибытия, но сползший на диван ворон мне выдал.
— Ке-кех-хекер «Я им в энергобаки поднаср*л»– светился он довольством.
— Мояж ты птичка! — подняв на руки я с чувством в пернатую макушку его поцеловал. — Сколько времени у нас?
— Креех «Полчасика» — прокряхтел он, уворачиваясь.
— Отлично! — поднявшись резко, я в темноте вечерней принялся оглядываться и решать, что ценное необходимо сохранить и спрятать. Взгляд тут же пал на книги. — Так, Белый, книжки все сожрать, а я тем временем… а я… я…
И я задумчиво затих.
И вороны вместе со мной затихли.
И даже кузнечики за окном трещать перестали.
Чувство переломного момента подкрадывалось всё ближе и ближе и признавать его чертовски не хотелось.
— А я пока подумаю. — промолвил в темноте.
Отперев засов и выйдя в наступающую ночь я думал то, о чём не думал никогда. О том, что ценно лично мне сейчас.
Сад с яблонями встретил меня ласковой прохладой. Уже который день живя иначе, я как-то не особо замечал всю ту энергию, что в них струилась из корней по веткам, к яблокам и вновь обратно. Такая красота, а я как будто быть слепым пытался. Всё как-то по привычке продолжал существовать и новое увидеть и всем собой это признать получалось не просто.
А ведь вот оно, вокруг, только руку протяни.
Коснувшись рукой ствола яблоньки я сразу увидел, как оно энергией своей меня в ответ коснулось. И эта живая поддержка таким теплом отозвалась, что как-то разом и в моменте я увидел наконец весь мир вокруг. Деревья, землю, небо, звёзды, все связи их как явные, так и вовсе пока незаметные.
На дом свой оглянулся и его увидел будто бы насквозь. Он тоже был живым. Живым и дряхлым. До невозможности уставшим и просевшим.
К нему я тоже подошёл и прикоснулся. Спросил беззвучно, хочет ли он жить и грустный пришёл ответ. Таким, что слёзы навернулись, хотя казалось, что со смертью говорил на ты, ведь всех родных своих и близких сопроводил из жизни.