Последний шанс палача
Шрифт:
… — Слушай, старик, имею предложение, подкупающее своей новизной! — Голос Бори в трубке отдает хмельком. — У меня тут Натаха срулила на пару дней, проведать родню. Я, соответственно, остался в гордом одиночестве и решительно желаю настебашиться. Приказ ясен?
— Жене приказывать будешь! Жди часикам к девяти, да пожрать приготовь!
Ночь, снег, трасса, свет фар. Борькина улица, забор, звонок. Тишина. Тяжелая тишина, нездоровая. Звук сирен вдали. Калитка открывается легко, входная дверь тоже не заперта, в прихожей пахнет пельменями, гарью… и чем-то
— Боря, ты где?! Я ж тебя убью, зараза!
Коридор, гостиная, стол накрытый. Тарелки и стаканы. Боря… да, он тоже здесь, и убивать его уже поздно. Ни к чему убивать человека с тремя дырками в груди и неподвижным, стеклянным взглядом!
— Борька… ты че это, а?!
Пульса нет, конечности еще теплые, а сирены рядом уже, захлебываются прямо у ворот. Крики, топот, боль от удара в голову.
— Лежать, милиция!!!
Наручники жмут запястья, хмурый спецназовец рядом, несуетливые люди бродят по комнате, щелкают вспышками.
— Ты куда ствол задевал? — Человек с усищами а-ля Чапаев садится напротив, взгляд снисходительный. Строгое лицо с этим взглядом вполне сочетается, да и усы в комплекте выглядят совсем не смешно.
— К-какой еще… вы что, на меня думаете?! Е…сь совсем?!
— Сидеть! — орет «Чапай», и рука спецназовца ложится Глебу на плечо, фиксирует.
— Ты мне тут психа не врубай, не поможет. Раскалывал и покруче тебя!
— Не ори, голова болит.
— Голова — не жопа, завяжи и лежи. — Лицо усатого расплывается в доброй улыбке. — Сейчас с тобой поговорит следователь, ему и будешь лепить горбатого. Позже увидимся.
Следователь молод и интеллигентен — не похож, короче, на «Чапая».
— Фамилия, имя, отчество? Год рождения? Кем приходитесь погибшему? Предупреждаю, Глеб Семенович, что согласно статье 51-й Конституции вы имеете право…
Скучно следаку. Пытается, без энтузиазма, играть в Коломбо, вопросы задает внезапные и шокирующие, но толку нет. Глеб колоться не думает, а главное — ни к чему его признание следователю. Детективами этот парень явно не увлекается, а потому картина мира для него проста и ясна: поцапались буржуи, перепили, слово за слово… В пролетарско-маргинальной среде пьют дешевую водку и хватаются за ножи, а тут уровень повыше — пистолет и выдержанный виски.
— Это пока не допрос, Глеб Семенович, но если вы так настроены…
Личный обыск — унизительный, будто в душу залезли. Носовой платок, расческа, зажигалка, еще что-то… три цилиндрика в брючном кармане, тяжелых даже на ощупь.
— Что такое, Глеб Семенович?
— Да сейчас… — поперхнулся Глеб, закашлялся, платок со стола обратно хватает.
— Вам плохо?
— Хуже не бывает, — теперь платок сунуть в тот самый карман, будто машинально, нащупать сквозь него узкие цилиндры, которых там просто не может быть. Пожулькать хорошенько, чтоб никаких отпечатков!
— Вот, пожалуйста.
— Ну, ничего себе! — веселеет следователь. — Да это не фигня, это статья уголовного кодекса!
— Это подстава, — морщится Глеб. — Патроны подкинули при задержании, моих отпечатков там нет.
— Ну-ну. Может, у вас и следов пороха на руках не осталось? После стрельбы? Даже если успели отшоркать с мылом — специальная проба покажет.
Следы пороха? Сегодня?!!
— У меня есть служебный пистолет. — Голос звучит хрипло, будто простыл за мгновение. — Сегодня я был в тире со своим замом, он подтвердит!
— Ну, конечно, конечно… да не волнуйтесь так, Глеб Семенович, — улыбается следователь, глаза от недосыпа красные, достало его все, дальше некуда. — Будет день, будет и пища. Все выясним. Как, говорите, вашего заместителя зовут?..
Коридор, железная дверь с глазком, конвоир за спиной. Туфли на ногах (без шнурков) хлябают, дорогие брюки (без ремня) съезжают с пуза и норовят упасть совсем. Ощущение собственной рыхлости, слабости, башка после жесткого задержания гудит.
— Стой! Лицом к стене! Заходи!
Лязгает за спиной замок, вонь камеры шибает в нос. Нары, тусклый свет, никакой тебе братвы… ну да, здесь ведь подолгу не сидят. Дальше — или на волю, на подписку, под залог, или…
ЗАЧЕМ?
Риторический вопрос, особенно для тех, кто сам баловался рейдерством. Разумеется, захват бизнеса, без всяких детективных заумствований! Или нет? Боря святым не был, убить его могли по тысяче разных причин — от банальной ссоры до чьей-то жены. Опять-таки, пользованные стаканы на том столике, виски вскрытый, початая закуска. Явно гость сидел у Бориса, причем мужеска пола (ни вина на столе, ни даже шоколада). Сидели, квасили, поцапались… все как думает следователь. За вычетом одной детали — этим вечером ждали там в гости Глеба, а набираться раньше времени не в Борисовых правилах. Значит что? Значит — инсценировка! Неизвестный гость про визит Глеба знал заранее, зарулил чуть раньше, а Боря ему сам открыл дверь. Дальше вообще рисуется целая операция — отследить Глеба на трассе, ментам позвонить точно в срок, чтобы не успел сорваться из дома, патроны в карман сунуть при задержании. Группа работала очень слаженная, с участием одного, минимум, милиционера. За совращенных жен так сложно не мстят, а потому первая версия остается самой реалистичной. Захват. Акционировать свой холдинг Глеб с Борисом принципиально не захотели, стандартная рейдерская схема тут не проканала бы, зато другая сработала — старая как мир. Один совладелец убивает другого и надежно садится, бизнес остается в руках замов и вице-президентов… в руках Кирюши, короче. Вот тебе и ответ на вопрос «кому выгодно?», даже к бабке не ходи!
Кирилл! Кирюша!!! Мразь ты белобрысая!!!
Сколько раз на стрельбище совал шефу в руки пистолеты, украшенные теперь полноценными отпечатками! Как грамотно нынче завез в тир — чтоб следы пороха на руках остались! А самое главное, насколько легко мог заехать к тому же Боре — внезапно, на огонек! Лично все сработать, без свидетелей! Шустрый парень. А ты, Глеб Воропаев, — солдафон, головорез и пьяница, решивший цапнуть бога за бороду! До поры вам с Борей везло, но Россия — не Швейцария, тут нельзя быть просто мирным буржуа! Расслабился, запнулся — и вот уже стучат по твоей спине копыта более удачливых иноходцев!