Последний шанс палача
Шрифт:
— Угадали. Воропаев. А с кем имею честь?
— Моя фамилия Гайтанов. — Обладатель спокойного голоса шагнул, наконец, в поле зрения. Крупный цыганистый брюнет со шрамом на щеке. — Майор Гайтанов, Федеральная служба безопасности. Ну и набегались же мы за вами, Глеб Семенович!..
Эпилог
Две недели спустя
Начало осени принесло прохладу. Жизнь перегретого мегаполиса остывала, потихоньку входила в привычную колею, загорелые курортники превращались обратно в менеджеров, учителей и домохозяек, а пробки на улицах снова сделались бесконечными. Конец каникул, школьных и думских, завершение сезона отпусков и начало новой жизни.
Гайтанову отдыхать
Были, впрочем, и здесь сюрпризы.
Бывший милиционер, именующий себя Серафимом, запирался недолго — с гордостью вылил на следователей информацию, достойную голливудского триллера. Братство «чистильщиков», ритуальные клинки плюс семь вполне конкретных эпизодов. Семь человек в разных концах страны, признанных «лишними» и убитых. Сущие мелочи, если сравнивать с жертвами ИРА или «Аль-Каиды», но те ведь тоже начинали с малого. Информация казалась невероятной, всполошенные следаки рассылали телеграммы «вне очереди» по регионам, оперативно-следственные группы в сопровождении спецназа громили адреса, находя оружие и боеприпасы. Паутина проступала мало-помалу, обозначалась во всем федеральном масштабе, и это был скандал. Мало нам исламского подполья, с навязшим уже в зубах джихадом, теперь еще православную символику приплели! На деле, впрочем, Братство оказалось не таким уж и крутым — столкновения с банальной «бригадой» не выдержало. Или с небанальной? Бойцы, взятые в «пулеметных микроавтобусах», оказались сплошь ветеранами локальных войн, да и прочий состав ЧОП «Ягуар» миролюбием не блистал. Толком ничего не знали, как и положено рядовым исполнителям, но за кончик нитки разматываются любые клубки. Охрана «пыточного домика» и пара милицейских «оборотней» отличались куда большей словоохотливостью, а сам господин Каратаев, фактический хозяин ЗАО «Винтек-Заря», и вовсе выглядел победителем. Пытался выглядеть.
— Отпустил бы меня, майор, — сказал Гайтанову, едва отдышавшись после объятий Глеба. — Я ведь почти потерпевший, со следами насилия на лице. Мне в больницу надо, а лучше в санаторий.
— На отдых вас определит суд, — отозвался Гайтанов вежливо, тем более что захватом командовал не он. — Для начала брюки смените. Несолидно как-то.
— Я завтра на волю выйду, — оскалился Каратаев, и интонация лицу вполне соответствовала. — Я выйду, а ты сядешь, майор! Увидимся еще!
— Пренепременно. Будете у нас на Колыме…
Следующие несколько суток изменили расклад отнюдь не в пользу главы ЗАО. Кроме мертвых тел и людей с пулеметами, полезла изо всех щелей непонятная и мутная экономика — еще одна паутина, ничуть не хуже «инквизиторской». Судья оказался понятливым, мера пресечения нарисовалась сама собой, и на весь период следствия, от греха подальше, определили Каратаева в гэбэшное «Лефортово». Кейс, изъятый при задержании, ушел
Глеба застал Гайтанов в больнице — у Наташи, вдовы Бориса Холминова. Гражданин Воропаев Г.С., проходящий по уголовному делу в качестве свидетеля, сидел себе скромно у кровати, апельсины и прочие «полезности» громоздились на тумбочке, а вершиной горы служил мобильник. Режим МР-3, радужные узоры по экранчику, тягучая мелодия в джазовых тонах, грустная, но приятная.
— Не помешал?
— Вы, как всегда, вовремя, — покосился Глеб через плечо. — Вот, Натали, знакомься, мой спаситель. Не дал помереть, зато хочет посадить.
— Уже не хочу, — ухмыльнулся майор, оценивая общую картину. Атмосфера расслабленная, женщина явно идет на поправку — отлично выглядит, после трех-то ножевых ранений. Самому Воропаеву госпитализация вовсе не понадобилась, крепкий мужик. Три дня в ИВС, осмотр местного доктора да повязки с йодом, которыми в таких учреждениях лечат от всего. Продлять «стражу» следователь не стал (под влиянием Гайтанова, чего уж там), а при подробном раскладе Воропаеву и предъявить оказалось нечего. Задержанные бойцы ЧОП «Ягуар» опознать «нового хозяина» не смогли, зато прекрасно вспомнили одного из подручных Каратаева М.В., спеца по организации стрелок. Пойдет теперь подручный «паровозом» за все грехи, а безвестно пропавшего владельца фирмы Ветрова К.Д. еще найти нужно. Если и впрямь неживой — то при чем здесь, собственно, Воропаев? Кто его видел в момент передачи прав, кто в лицо узнает? Никто? Ну и нечего тогда суетиться — чистой воды потерпевший! Свидетель в крайнем случае.
— Что за музыка?
— Summertime. — Голос Наташи оказался тихим, но полным жизненной силы. — Это из старой оперы. А вы, товарищ полковник, имеете право приказывать этому человеку?
— Я не полковник.
— Не важно. Скажите, чтоб перестал мне таскать эти витамины и принес чего-нибудь вредного! Неделю беляшей прошу, а он…
— Обойдешься, — проворчал Глеб с убийственной серьезностью. — Тебе еще, может, гамбургер с пепси-колой?! Кашку вон ешь!
— Нет, вы гляньте на него! — всполошилась Наташа с интонацией одесской торговки. — Решил из беспомощной женщины сделать дитя! Еще с ложечки начни кормить!
— И начну! Поговори мне тут!
Ласковая игра двух неравнодушных, ощущающих друг друга на уровне нервных окончаний людей. Именно этого не хватает, наверное, Воропаеву после приключений с рыжей femme fatale — тепла и стабильности хочется.
— Выйдем, поговорим?
— А куда ж я денусь! — вздохнул Глеб и даже руки за спину заложил. — Мне с вещами или как?
Вышли на улицу, моросящую дождем, козырек прикрыл от небесных слез, а зажигалка Глеба сработала исправно. Гайтанов бросил в рот привычную мятную подушечку — плевать на «кислотно-щелочной баланс», просто привычка.
— Ну что… полковник, дырку для ордена сделал?
— С закруткой на спине. Для орденов, Глеб, есть специальные люди, которые тянут самый сложный участок работы — руководят. Мы, охотничьи собаки, работаем за миску похлебки.
На «ты» перешли с первых дней, незаметно как-то. Два мужика, успевшие повидать кой-чего в жизни и успешно разошедшиеся на узкой тропе. Не враги и не друзья.
— И что, так вот за мной и шел? От самого Златогорья?
— Так и шел. В Новосибе, правда, потерял, оттуда вы грамотно сорвались. Благодари мое верховое чутье, а то загнулся бы в подвале, такой шустрый.