Последний шанс. Том 1
Шрифт:
– Она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи, – продолжила она, сверкая черно-алыми глазами, показывая острые клыки – такими только рвать живую плоть. – И помрачилось солнце и воздух от дыма из кладязя.
Она скользнула ближе, посмотрела священнику в глаза. Может быть, ожидала мольбы или крика, но он до боли стиснул челюсти, чтобы не издать ни звука.
– Ты знаешь, кто я, – шепнула она, оскалясь точно напротив его отрешенного лица. – Спасать ангела, падре. Как глупо. Как неизмеримо
Она вдруг наклонилась, легко подняла с пола выломанный крест, упавший вместе с куполом, небрежно взвесила в руке. Большой, блестящий, гордо венчавший некогда верхушку храма – средь небес. Испачканные в саже и крови руки легко, изящными быстрыми движениями прошлись по плечам распятия. Губы ее изогнулись в улыбке.
– Ты падешь, – выхрипел священник, глядя на крест, легко, играючи удерживаемый той, кто был полностью отравлен Тьмой. – Вы все падете.
Тихий смешок – опять как укол. Стилетный, тонкий, но глубокий – в самое сердце. Стиснув зубы, он поклялся больше не издавать ни единого звука. Ни за что – ни звука.
– Я – уже, – рвано кивнула она, чуть взмахнула черными крыльями, обдавшими жаром лицо священника.
Он не успел закричать, хотя и хотелось. На краткий миг захотелось взмолиться о пощаде, пасть на колени, заламывая руки и лобзая железные набойки на ботинках этой страшной женщины, в глазах которой отражалась Смерть. Дрогнуть, усомниться.
Не успел.
Тяжелый удар креста обрушился на череп, легко проламывая кость и превращая худое лицо, изможденное морщинами, в отвратительное, липкое, ярко-алое месиво из осколков хрупких костей и мозга.
Командор Черной Гвардии, брезгливо кривясь, отерла тяжелые военные ботинки о черную рясу изуродованного священника, лежащего у нее в ногах.
Церковь уже погасла – оставляя хрупкий обожженный скелет, ушел огонь. Ушла и Гвардия, оставив убитых людей лежать в лужах собственной крови, обильно натекшей на темный дощатый пол. Ушли тихо – словно призраки, словно и не было их здесь, и только тяжелый, дерущий глотку запах гари и крови и вид черного пожарища, обнаженных стен и переплетения потолочных балок напоминали, что все это не было кошмаром.
Рывком, почуяв свежий морозный воздух и не уловив ни биения пульса рядом, поднялось из-за алтаря странное существо, как собака блох, сбросившая заклинание скрытности. Изломанное, перекрученное, словно собранное из кусков чьих-то чужих тел, наскоро сшитое кровавого цвета нитями. Неправильное, чужое.
Голова тяжело мотнулась, хрупнула кость. То ли под ногой, выгоревшая до белизны и перемазанная густым слоем липкой сажи, то ли в шее, вывернутой под каким-то странным углом. Мутный взгляд скользнул по телам, обрубок носа втянул насыщенный запах горелой плоти, без особых усилий угадывающийся среди остальных.
Тянуло
Существо улыбалось бы, если бы не стесанная напрочь нижняя челюсть – лица у него не было, только алеющая гортань и липкий язык, прилегающий к небу.
Низкий горловой хохот спугнул ворон, опустившихся на балки, – те с тревожными воплями взвились вверх, часто и гулко хлопая крыльями.
Пав на колени перед мертвыми, существо слизывало с досок кровь, вжимаясь переломанным телом в пол, пытаясь собрать как можно больше крови – глотнуть, ощутить стальной привкус на языке и пожар в горле. С жадным животным воем, с отвратительными хлюпающими звуками, сиплым хрипом, скулежом проезжалось языком по кровавому месиву на полу.
За спиной его медленно раскрывались четыре перистых тяжелых крыла.
Глава I
Остро заточенные когти ударили по лакированной поверхности стола. Раз, другой, третий – как неотвратимый маятник часов. Молчание затягивалось, становясь невыносимым.
Вельзевул щурил глаза в темноте.
На собраниях Высших демонов отчего-то принято было, чтобы в просторном зале стоял вязкий полумрак – для этого были почти зашторены окна, а тяжелая люстра из кованого золота лишь слегка светилась магическими огоньками алых цветов. Те отблескивали на хищных, полузвериных лицах демонов, расположившихся за большим дубовым столом.
Вельзевул подавил смешок. Бедные дети – они заигрались. В игру, которую сами не могли понять.
И вот они все молчали, косясь на соседей с долей надежды: а ну как сидящий по правую или левую руку заговорит первым, избавив это место от кладбищенской тишины, а мир – от своего присутствия в нем.
Игра на выбывание.
Это было собрание не из тех, на которых каждый из них лениво зачитывал доклад по своей области Ада, используя уже устоявшиеся формулировки, и близко не отражающие правды. Потом докладчик смотрел на скучающее лицо Люцифера, а затем уже спокойно убирался домой, напоследок выпив бокал безбожно хорошего вина, поставляемого только на стол Сатаны.
Теперь все было иначе: и тише, что слышался стук их сердец, и серьезней – ни улыбки на лицах демонов не проскользнуло.
Люцифер с командором Гвардии и ближайшими генералами сейчас были где-то в мире людей, на их бесконечных собраниях и съездах. Происходившее в замке на окраине Столицы было им неведомо.
Они же обсуждали Кару. Бывшего ангела, бывшую наемницу, ныне – Падшую на службе у Сатаны, героя Святой Войны, Принца Ада и командора Гвардии… и прочая, и прочая. Вельзевул слушал устало, но заинтересованно.