Последний шанс. Том 1
Шрифт:
Она смотрела на него изумленно, словно видела впервые в жизни.
– Амон мертв, – сказала Ист. – Это все знают. Ты не обязан больше там оставаться.
– Амон ведь был не один и заказывал не от своего лица, – парировал Дир.
Он сам не мог понять, почему ему так понадобилась, стала жизненно необходима эта Гвардия, сборище безумцев и неудачников, цепляющихся друг за друга в этой буре. Он хотел вникнуть, разобраться, быть может, сам почувствовать прилив той неведомой силы, что бросила Кару спасти его.
Дир автоматическим движением
Он как никогда нуждался в спасении.
***
В лазарете пахло хлоркой так въедливо, что Каре казалось, ей плеснули в лицо этой разъедающей все, оставляющей белесые разводы дрянью. Пахло спиртом – дешевым, отхлебнув немного которого гарантированно упадешь без сознания; Кара знала это, помнила те времена, когда на каждого солдата лекарств не хватало, и они заливали боль им: внутри и снаружи.
В лазарете смердело кровью слишком явно, а из-за белой чистенькой ширмы доносились стоны кого-то из солдат. Кара жмурилась и тихо стискивала накрахмаленные жесткие простыни между пальцев, выгибаясь на постели.
Боль в затылке простреливала все тело, а искусанные губы были железными от крови – это ей сказала Ишим. Она не целовала – так видела. Сложно, должно быть, не заметить алых кровоподтеков на фоне бледной кожи.
От Ишим пахло сиренью, бушующей в мае, как в тот самый день, день Исхода, а в синих ярких глазах светилась только тревога. Тонкие пальчики нежно касались искаженного болью лица, боязливо проходились по пропитанной кровью повязке на голове. Она любила перебирать волосы Кары – еще до того, как та стала стричься совсем коротко.
– Повезло, что Влад тебя вытащил, – тихо заметила Ишим.
Кара смутно помнила, как Войцек донес ее до лазарета. Говорил что-то на прощание, но она уже не различала слов, а Влад гладил ее по волосам доверчиво рассказывал о чем-то, пока врачи возились с теми, кто не отделался банально черепно-мозговой. Она отмахнулась от его магии, но его голос помогал не свалиться в омут боли.
Потом прибежала встрепанная спросонья Ишимка…
Сейчас она была в тонком летнем платье какого-то бледно-голубого цвета. Сидела рядом на железном стуле с высокой спинкой, нервно дергала подол аккуратно подпиленными коготками. Кисточка хвоста, украшенная позвякивающими кольцами, билась где-то внизу.
– Повезло, – эхом повторила Кара. Сил держать глаза открытыми не было – веки тяжелее, чем можно представить, язык едва ворочался. – Как он там? – ей даже не надо было уточнять, кто – он.
– В Петербурге с Яном. – Тихий шорох – Ишим пожала плечами. – Хотел остаться, но не смог. Просил передать… Hishtare areri iv, anare. Кажется, так он и сказал. Это…
– Не важно.
Это – «я буду рядом, командор». В буквальном переводе. В фигуральном – клятва вечной верности. Вполне в духе Влада – клясться так просто и беззаботно, быть готовым обменять свою жизнь на чью-то другую. Совершенно искренне – Кара верила.
Если Влад Войцек клялся, то навсегда.
– Все они готовы погибнуть за тебя, – вздохнула Ишим с тихим всхлипом. – Все до единого, Кара, они приносят клятвы и вверяют свои жизни тебе, так что не вздумай – слышишь! – не вздумай умирать! Не смей!
Кара молча смотрела, как в синих небесных
Глава IV
Кара принципиально не признавала дверной звонок, считая его вещью совершенно не нужной, – а он в ее старой квартире, насколько помнилось, и не работал вовсе, поэтому в дверь командор колотила сначала кулаком, потом ногой. Тем самым образом, каким обычно выбивала дух из того, кому пришла в голову глупая и опасная мысль с ней поспорить.
Каких-то полчаса назад она вырвалась из лазарета – больше не могла там находиться, среди до блеска, до отвратительной белизны выдраенных пола и стен, среди вязкого духа болезни и смерти. Но после вчерашнего удара головой у нее еще болел затылок, она изредка поправляла повязку, дергаясь. Сейчас каждый грохочущий звук отзывался эхом в черепной коробке, пребольно впиваясь в мозг осколками, однако срочное дело заставляло ее упрямо ломиться в инквизиторскую квартиру.
Она как раз занесла тяжелый ботинок с железными набойками для нового удара, когда дверь, пошарпанная и местами хранящая старые отметины чьих-то когтей, распахнулась, явив командору недовольного лохматого инквизитора. Одной рукой облокотившись на косяк, другой он держал белую кружку с отбитым краем, в которой, судя по запаху, был кофе. Ян оскалился, почти бросил что-то язвительное, но рассмотрел перед собой знакомое лицо, а не какого-нибудь надоедливого соседа; постарался приветливо улыбнуться Каре, насколько это было возможно для того, кто провел в честном бодрствовании все ночное дежурство, оглянулся вглубь квартиры, откуда доносился невнятный грохот.
– Войцек, оденься, у нас гости! – устало крикнул Ян, пропуская командора в коридор – та, достаточно долго жившая в этой квартире до них, безошибочно направилась в гостиную. Только задумчиво покосилась на Яна, размышляя, вовремя ли она вообще заглянула.
Виски заломило от ощутимой в воздухе магии, когда она мягким неслышным шагом, удивительным для ее обуви, скользнула глубже в квартиру.
– Не гости, а Кара! – довольно отозвался Влад. – Понимай разницу, инквизиторство! Она меня и не в таком виде наблюдала.
Он радостно улыбался, кивая Каре, – та только вошла, настороженно оглядывалась по сторонам, не понаслышке знающая, как опасно находиться рядом с работающим магом. Влад, с незажженной сигаретой в руке, стоял около письменного стола, на котором опасно соседствовали разобранные амулеты и магические книги, на раскрытых страниц различались странные печати. Сам Войцек, к недовольству Яна, и не подумал накинуть что-нибудь поприличнее потрепанного черного халата. Темные, обычно непослушные волосы были растрепанны, еще мокрые. Кара покачала головой: из душа он, что ли…
– Выкину эту хламиду, – проворчал инквизитор, подсовывая Владу кофе. Знал, что перевоспитывать уже давно бесполезно, но еще пытался. Эти попытки Кару всегда несказанно веселили, но сейчас ей было не до того. Она молчала, справляясь с ломящей болью в голове.
– Буду ходить без нее, – радостно предложил Войцек тем временем, неподдельно широко улыбаясь – насколько эта улыбка бесила Яна, он прекрасно знал. – Мой дом, шатаюсь, в чем хочу…
Пока пил кофе, Влад ненадолго замолк, иначе бы обязательно принялся что-то рассказывать – разумеется, очень важное – и растянул бы свой монолог на добрых полчаса. Войцек приглашающе кивнул ей на диван. Мельком удивляясь, как по-домашнему просто, непривычно как-то, они несерьезно переругиваются, Кара словно невзначай коснулась виска. Зашипела недовольно.