Последний шанс
Шрифт:
А потом после причитаний и слез снова крик:
– Верните мне папочку! Я его так сильно люблю! Ему холодно в тюрьме! У него ноги мерзнут...
Она сумасшедшая. Именно такое впечатление производит на меня.
Возле меня появляется Фрида.
– Аль, пойдем отсюда. Там полиция приехала. Ребята тут сами разберутся. А нас пока перевезут в другое место. За нами машина уже приехала.
Согласно киваю. Невозможно вернуться в дом, где повсюду трупы.
В машине дочь засыпает на моих руках. Я не в силах не понять, не принять случившееся.
–
– горько выдыхаю в салоне.
И встречаюсь с матерью Саввы взглядами.
– Не знаю, Аль. Только штука в том, что без них жить невозможно. А начиная зарабатывать, люди хотят всё больше и больше. Им всегда мало того, что они имеют.
Мы едем куда-то и молчим.
Потом раздается телефонный звонок
Я слышу, что говорят.
– Фрида Яковлевна, день добрый. Это Остап Евгеньевич. Ваш сын пришел в себя. Просит вас приехать.
Прикрываю глаза, из-под закрытых век струятся слезы облегчения.
Это самый страшный и самый хороший день в моей жизни.
Так бывает.
– Поедешь со мной?
– спрашивает Фрида.
– Да. Только Кристину с собой возьму, - я не смогу теперь оставить своего ребенка.
Глава 42
Глава 42
Аля
Длинный коридор, запахи медикаментов и надежда на то, что всё будет хорошо - именно это сопровождает меня, когда я иду к Савве. А еще мне отчаянно хочется, чтобы я была одна сейчас. Момент встречи должен остаться только между нами. Но это вряд ли возможно, потому что рядом идет врач, тот самый Остап Евгеньевич, который звонил мама Саввы, и что-то ей объясняет.
У палаты он неожиданно обращается ко мне:
– Савва Николаевич просил вас зайти первой, - я замедляю шаг после этих слов.
Меня охватывает непонятное волнение. Я ведь приезжала к мужчине, подолгу сидела возле его кровати, просила его очнуться, говорила, как он нам нужен - мне и Кристине.
Чего испугалась сейчас? Что он вновь не оправдает моих ожиданий?
– Давай мне Тинку, - говорит Фрида Яковлевна.
Дочку я несу на руках, боясь ее выпустить, как будто, если я ее отпущу, снова случится что-то страшное. Малышка поднимает свое заплаканное личико от моего плеча, косится на протянутые руки бабушки.
– Ба!
– повторяет она и сама тянется к Фриде.
Как там говорится - кровь не водица? Наверное, всё же справедливо.
Я передаю дочь, потому что уверена в матери Саввы. Она также дорожит Кристиной, как и я.
Втягиваю воздух и берусь за ручку палаты. Ну что же со мной?!
Савва лежит на кровати. Бледный, осунувшийся. Но с открытыми глазами. Смотрит в мою сторону. Увидев, слабо улыбается.
– Привет, - произносит только это. Но и от этого одного слова его голос трескается, кажется чужим.
Ничего не отвечаю. Я не могу сейчас разговаривать. На секунду замираю у входа в палату,
Присаживаюсь на стул рядом, чуть подвинув его. Раздается противный громкий звук, который окончательно приводит меня в чувство.
Савва жив! Он очнулся.
Беру его за руку. Она теплая. Утыкаюсь в его руку лбом и шепчу в ответ:
– Привет!
– он пожимает мои пальцы.
– Выйдешь за меня замуж?
– скрипит. Ему не так легко говорить.
В бинтах, с не сошедшими до конца синяками и царапинами, он смотрит на меня с такой надеждой, что у меня щемит сердце. От нежности. От невысказанных чувств. От моей любви к нему, которая никуда не делась.
– Ты еще не развелся, - мягко напоминаю.
Даже не злюсь. Я так боялась, что он умрет... Что я его больше не увижу, не услышу его голос.
– Разведусь, - отрезает от нас прошлое. Свои ошибки. Другую женщину, которую он предпочел мне, - Выйдешь?
– Я не стала богаче, известнее. Не достигла твоего уровня, - замечаю очевидную вещь.
– Аль... Я люблю тебя...
– он говорит это робко. Как будто удивлен. Сам от себя не ожидал, что способен на это?
В отличие от него я давно приняла свою обреченность болеть им.
– Я тебя тоже люблю, - его пальцы осторожно прикасаются к моей щеке.
От такого простого прикосновения в моем теле рождается трепет. Как от откровенной ласки. Никто до сих пор так и не смог объяснить магию любви. Почему за одного человека мы, не задумываясь, готовы отдать жизнь, в то время как другой не рождает в нас ни малейшего отклика?
В дверь стучат. Савва всё ещё ждет моего ответа.
– Выйду, конечно. Куда я денусь, -отвечаю.
И вижу, как любимые серые глаза вспыхивают ликованием.
За дверью остальным надоедает ждать, и в палату входят Фрида Яковлевна за ручку с Кристиной и Остап Евгеньевич.
Остап Евгеньевич задает несколько вопросов Савве, после прощается и уходит.
Я забираю Кристину и подхожу с ней к окну палаты. Когда лечащий врач выходит, оборачиваюсь и вижу, что Фрида Яковлевна, присев на краешек стула, гладит Савву по щеке и плачет.
– -Сынок, как же ты меня напугал...
– Мам, ну, чего ты? Обошлось же.
Обошлось. Неужели и вправду обошлось? Зато какой ценой...
Мы остаемся еще минут на пять, а потом нас выпроваживают домой. Больному нужен отдых. Да и по Савве видно, что он устал.
– Всё хорошо будет, - жму руку Фриде Яковлевне в коридоре.
– Будет, Алечка. Как не быть, - она достает салфетки из сумочки и вытирает слезы, - Просто всё это время я была в таком напряжении. А сейчас оно наружу вырвалось. Поехали домой. Ребенку врача надо вызвать. Пострадать она не пострадала, но напугали Тину сильно.
Соглашаюсь с ней. Нас привозят тоже в особняк. В обособленном пространстве легче обеспечить охрану. Я купаю Кристину и переодеваю, потом кормлю. Фрида Яковлевна вызвала педиатра. Он должен скоро подъехать.