Последний шанс
Шрифт:
Савва тихо смеется. В тишине кухни мы спешно раздеваем друг друга, снедаемые страстью. У меня слегка кружится голова от предвкушения. Мне мало его жадных поцелуев и собственнических прикосновений.
Я остаюсь полностью обнаженной. Одежда валяется повсюду. Я забыла про скромность. Савва по пояс обнажен. Брюки и боксеры приспущены.
– Ты - сверху, - хрипит он, прикусывая меня за шею.
– Презерватив...
– шепчу я, не до конца растеряв здравый смысл.
– Давай без него?
–
Когда мы переехали в квартиру, то я ждала нашей близости. Однако рекомендации врачей и всё прочее...
Савва с удивлением смотрит, как я голышом дефилирую по кухне, достаю квадратик из фольги и возвращаюсь к нему.
– Готовилась?
– спрашивает, прикрывая глаза, когда я раскатываю латекс по его напряженному органу.
У меня от вожделения даже пальцы подрагивают. Правда, Морозову тоже не легче - грудная клетка ходит ходуном, на лбу выступили мелкие капельки пота. Член просто каменный и пульсирует от нетерпения.
Приподнимаюсь и опускаюсь на него, ловлю взгляд Саввы. Зрачок почти полностью затопил радужку.
– Алька! Моя...
– слышу такие сладкие слова. Шепотом. Так что приходится напрягать слух, чтобы разобрать, что же он там шепчет.
Я двигаюсь медленно, вбираю его по миллиметру, смакуя ощущения, впитываю как иссушенная жарой земля дождевую воду. Так остро его чувствую...
У меня ведь давно не было мужчины. Я не смогла никого к себе подпустить. Да и когда мне было. Беременность, роды, уход за маленьким ребенком. И, наверное, если быть честной, ни у кого другого не было ни малейшего шанса.
Так что теперь каждая миллисекунда нашей близости - праздник для меня. Пиршество. Поэтому и не тороплюсь. Смакую. Мне и больно, и сладко. И несмотря на наполненность им, хочется его всего вобрать в себя, стать единым целым.
Жажда становится сильнее. Ей уже мало нашей неторопливости. Да и Савве мало. Он начинает руководить моими движениями.
Быстрее. Мощнее. До криков, которые мы глушим, впиваясь друг в друга губами. Без остатка. На первобытном уровне. Он - для меня всё. И надеюсь, это взаимно.
Потому что без этого можно жить. И я смогу. Но лишь бледной тенью себя самой. Без этих головокружительных ощущений.
Приходим к финишу вместе. Потные, разгоряченные, запыхавшиеся. Обессиленные.
Но такие счастливые. Что страшно. Вдруг опять что-то случится, и жизнь отнимет у нас это ощущение.
Вот Савва прикасается ко мне своими губами с нежностью. Я с неохотой отстраняюсь. Меня царапает раскаяние. У него нога больная. А я тут со своим сексом. Как оголодавшая.
– Не болит?
– спрашиваю, кивая на ногу.
– Аль! Я не из стекла. Не рассыплюсь.
Собираю свою одежду, часть успеваю натянуть, как из радионяни раздается
– Родительские будни, - говорит Морозов.
– Сейчас мы придем, - отвечаю ему и робко улыбаюсь.
– Я люблю тебя, - несется мне в спину.
Разворачиваюсь. Не могу промолчать.
– Я люблю тебя сильнее, - Савва не спорит. Признает мое превосходство хотя бы в этом.
Дочка заходится плачем всё сильнее. Обычно я стараюсь находиться рядом с ней. Вбегаю в комнату. Кристинка обиженно куксится. Даже на руки идет не сразу. Переодеваю ее.
– Кушать хочешь?
– спрашиваю ласково свою недовольную малышку.
Дует губы и отворачивается. Иду с ней на кухню. Пока я возилась, Савва сделал себе кофе и потягивает его из чашки с весьма довольным видом.
Улыбаюсь.
Кристина же решает продолжить бунтовать. Отпихивает меня и протягивает ручки к отцу, а потом громко и четко выдает:
– Па-па!
Мы с Саввой замираем. Может почудилось?
Но нет. Дочка повторяет:
– Па-па!
– Дай ее мне, - просит Савва.
Отодвигает чашку с кофе подальше. Принимает у меня дочь, которую я передаю ему, стараясь сдержать слезы.
Она его папой назвала! Нет, мне тоже выпадает её "ма", но как-то между делом.
Савва прижимает к себе дочку, целует ее в макушку.
– Девчонки мои любимые, - с этими словами ловит меня за ладонь и сжимает мои пальцы.
Я , уже не сдерживая слез, плачу.
Именно этого я всегда и хотела в своем унылом и беспросветном одиночестве. Семью, близких людей и взаимную любовь.
Глава 44
Глава 44
Аля
Фрида Яковлевна с безукоризненно прямой спиной сидит на нашей с Саввой кухне и пьет кофе из маленькой чашечки, держа ее за ручку двумя пальцами. Это получается у нее так естественно и изящно, что я ей любуюсь. Она просто образец для подражания.
– Аля, ты просто молодец!
– слышу от нее в свой адрес похвалу. И это приятно, оказывается, - Как тебе удалось уговорить этого твердолобого? Я ему тоже твердила, что нужно ехать в Германию и лечиться.
– Я...
– запинаюсь и не знаю, стоит ли продолжать.
Мать Саввы ко мне нормально относится, но какова будет ее реакция на новость о том, что мы с Морозовым хотим пожениться? И я ли должна сообщать ей это известие?
Потом решаю не юлить. В конце концов, Морозов - уже взрослый, и его поздно воспитывать.
– Я пообещала ему, что как только решение о разводе вступит в законную силу и ему выдадут свидетельство, мы с ним подадим в ЗАГС заявление.
Фрида Яковлевна подвисает, ставит чашку с кофе на блюдце. Внимательно слежу за ней и пытаюсь понять, что она чувствует.