Последний штурм
Шрифт:
Дик внимательно посмотрел на приятеля.
— У тебя что-то произошло в жизни, Юджин? В любом случае ты можешь рассчитывать на мою дружескую руку. Пусть она в прямом смысле у меня одна, но она крепкая.
— Спасибо, Дик. Понимаешь, я чувствую, будто зашел в тупик, из которого не могу выбраться.
— Я не настаиваю на уточнении, Юджин, но боюсь, что я не очень хорошо понимаю, о чем идет речь.
— Видишь ли, Дик, я узнал так много нового о войне во Вьетнаме, что мне порой становится не по себе.
— А разве есть в этом что-либо неизвестное?
— В том-то и дело, Дик, что война была запланирована заранее. Есть документы, убийственные документы об этом. Они чрезвычайно секретные, и разглашение их может привести к самым опасным последствиям.
— Да, секретные документы — это всегда игра с огнем, вдруг нечаянно уронишь искру на горючий материал.
— Боюсь, Дик, что я не выдержу адского напряжения и сломаюсь. Это будет конец всему, чему мечтал посвятить жизнь. Одним словом, — крушение.
— Ну, почему ты так мрачно настроен, Юджин? Ведь жила же Америка, не подозревая о существовании этих документов, проживет и дальше. Стоит ли терзать себя из-за этого? То, что говорит Америка в глаза своему правительству, куда важнее всех неизвестных фактов.
— Может быть, ты и прав, но мне-то как жить? То, что я знаю, будет меня терзать постоянно.
— А если как-то освободиться от этого груза опасных знаний?
— Рассказать о тайных планах?
— Может быть.
— Но это же — предательство. Разве я похож на предателя, Дик? — с обидой в голосе спросил Юджин.
— Прости, друг мой, я не хотел тебя обидеть. Мы ведь сейчас, как я понял, пытаемся найти какой-то выход из трудного положения, не так ли?
— Я не обижаюсь, Дик. Я просто слишком обостренно подхожу к оценке каждого своего шага. Ведь о моих сомнениях не знает ни одна живая душа, кроме тебя.
— Спасибо за доверие, Юджин. Я не знаю, что тебе посоветовать, все это настолько неожиданно для меня. Но мне кажется, что ты, проанализировав все тщательным образом, найдешь правильное решение. Только об одном прошу тебя: старайся не делиться своими сомнениями с людьми, которых плохо знаешь. Лучше вообще ничего не говорить. Пусть решит время.
— Время, — задумчиво произнес Юджин, — если бы оно могло подсказать выход. Ну ладно, Дик, мне уже пора. Пойдем, я попрощаюсь с твоей милой Джоан и поеду домой.
Прощание было действительно теплым и дружеским. Юджин сказал, что он впервые за долгое время так хорошо и легко чувствовал себя в этот вечер. Его приглашали приходить в любое время, когда только будет желание.
Он вышел на улицу, сел в машину и медленно поехал по спокойным в это время улицам. Уже подъезжая к дому, он вдруг почувствовал сверлящую мысль: все-таки надо что-то сделать, чтобы Америка узнала, как ее обманывали и как за этот обман она расплачивалась жизнями и кровью своих парней. «Но
В пятницу Смита пригласил шеф:
— Как вы себя чувствуете, Юджин?
— Спасибо, хорошо, господин генерал.
— Это прекрасно. Я хочу вам предложить оторваться от бумажных дел, на которые я вас обрек, и немного развеяться.
Смит вопросительно посмотрел на генерала.
— Слетайте-ка в Сайгон дней на десять.
— Я готов, господин генерал, но только не для развлечения.
Генерал рассмеялся:
— Как раз для этого и хочу послать. Скоро там открывается совещание представителей союзных стран, на котором будут обсуждаться крайне важные вопросы. Возможно, ваше присутствие будет полезным, да и посмотрите, что изменилось во Вьетнаме с тех пор, как вы уехали оттуда. Дня через три я приглашу вас для уточнения задания.
Когда на следующий день, явившись на обед к Мэрфи, он сказал ему об этом предложении, приятель пришел в неописуемый восторг. Подождав, когда он кончит дурачиться, Юджин спросил:
— Что тебя так развеселило, Джим?
— А то, мой дорогой друг, что я получил точно такое же предложение от своего шефа. Как тебе это нравится?
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Когда самолет оторвался от взлетной полосы военно-воздушной базы Кларкфилд на Филиппинах, Юджин спросил:
— Ты что-нибудь ожидаешь от предстоящего совещания, Джим?
— Не принимаешь ли ты меня, Юджин, по меньшей мере за государственного секретаря США? — с улыбкой произнес он. — Ожидают или не ожидают в верхах, а мы с тобой — простые наблюдатели. Что увидим, то и доложим своим шефам. В моем агентстве давно бытует неумирающая злая шутка по адресу таких примерно чиновников, какими являемся мы сегодня: «Что это за люди? — насторожившись, спрашивает высокопоставленное лицо шефа охраны, заметив в стороне нескольких человек, как говорят, «без определенных занятий». Шеф охраны бросает быстрый взгляд и так же быстро отвечает: «Не беспокойтесь, сэр, это — не люди, это — сопровождающие лица».
Смит от души рассмеялся.
— Ну, а все-таки: что ты думаешь, Джим, о предстоящей встрече? — не оставлял он в покое приятеля.
— Боюсь, что Роджерсу и Абрамсу придется трудненько. Самое главное, они ведь не знают, чего требовать. «Гуамская доктрина» президента нацелена на постепенный вывод американских войск из Южного Вьетнама. Воевать, как известно, вместо американцев должна армия президента Тхиеу. А ты-то, Юджин, знаешь, что творится в этой армии. Что касается союзников — австралийцев, новозеландцев, то они тоже стремятся уйти из Вьетнама. И уйдут, если мы не уговорим их внести больший вклад в военное противодействие Вьетконгу. И получается: с одной стороны — уходить, а с другой — усиливать присутствие.