Последний синклит

Абдуллаев Чингиз Акифович

Стивен нахмурился.

Ему было неприятно, что в таком вопросе могут быть сомнения.

— Надеюсь, вы не сомневаетесь, что я не убивал собственного сына? — прохрипел Стивен, мрачно глядя на мистера Доула.

— Я пока ничего не сказал, — напомнил мистер Доул. — Что касается вашего тона, то осмелюсь вам напомнить, что собаки находились именно в вашей комнате. И они не почувствовали чужого, мистер Чапмен. Более того, сотрудники вашей компании утверждали, что между вами и сыном постоянно вспыхивали разного рода споры. Вам не нравился

его образ жизни, его постоянные отлучки. Вы были против его встреч с Маргарет. И тем более вы были против его возможного брака.

Стивен оглянулся на отца. Тот молчал, откинув назад голову. Только глаза… Глаза выдавали старика. Он грозно смотрел на сына…

— Да, — стукнул кулаком по столу Стивен, — да, я был против его постоянных подруг, против его образа жизни! Он был похож на свою мать, на эту беспутную девку, от которой ему перешло подобное поведение. Но я никогда…

— Стивен, — прохрипел его отец.

Мистер Чапмен обернулся. Он был весь красный. Дернув рукой, он уронил на пол бокал, который мягко упал на ковролин, но не разбился. Стивен шумно выдохнул воздух и замолчал.

— Извините его, мистер Доул, — в мертвой тишине произнес сэр Энтони. — Делайте, как считаете нужным, сэр. Мы все в вашем полном распоряжении. Я думаю, сенатор Чапмен так же не откажется от сотрудничества с вами, как и все остальные.

Он взглянул на сына, и тот кивнул головой, ничего более не добавив.

Затем сэр Энтони развернул свое кресло и выехал из зала. Стивен швырнул салфетку.

— Вы мне еще ответите за эти грязные намеки! — прошипел он, обращаясь к мистеру Доулу, и вышел следом.

Снова наступила тишина. Мистер Доул был старше всех. Несмотря на свой возраст, он выглядел достаточно молодо. Все знали, что ему за семьдесят. Симура и комиссар Брюлей были младше его на несколько лет, но оба выглядели даже старше.

— Я не закончил, господа, — продолжал мистер Доул. — Чтобы подстраховать друг друга, мы будем встречаться с каждым из вас попарно. Одна пара будет работать с каждым из подозреваемых.

— И вы уже составили свою пару?! — крикнул с вызовом Хашаб. — Конечно, вы выберете комиссара Брюлея или Дронго, чтобы вам легче было с ними договориться, а потом обвините кого угодно.

— Нет, мистер Хашаб, — холодно ответил Доул, — ваши подозрения напрасны. Мы бросим жребий. И я полагаю, что мы доверим вам надписать все восемь бумажек как самому надежному среди нас.

Хашаб уловил чисто английскую иронию в голосе эксперта и заскрежетал зубами. Впрочем, его никто не жалел. Он сам напросился на подобный скандал.

Восемь листочков с именами экспертов были надписаны, и их бросили в большой мешок, который принесли из кухни.

— Предлагаю поручить эту миссию одной из официанток, — предложил мистер Доул. — Например, вот этой юной леди. — Он показал на миловидную беременную официантку, которая с испугом следила за его действиями.

Никто против этого не возражал. Все

оставшиеся в зале ресторана внимательно смотрели, как напуганная девушка подошла к мистеру Доулу и опустила руку в мешок. Напряжение нарастало. Дронго подумал, что мистер Доул выбрал весьма эффектный путь для испытания убийцы и его возможного пособника. Ведь в присутствии второго эксперта первый, если он замешан в этой истории, начнет вести себя абсолютно неадекватно, избегая задавать сложные вопросы. Мистер Доул был, очевидно, неплохим психологом.

— Мистер Доул, — произнесла девушка, словно услышав мысли Дронго. Все посмотрели на Мишеля Доула. Тот кивнул головой, показав девушке на мешок.

«Интересно, кто будет его напарником?» — подумал Дронго и в этот момент услышал, как девушка произнесла:

— Мистер Брюлей. Все сразу заговорили.

— Я же предупреждал, что все подстроено! — закричал Хашаб, вскакивая со своего места.

— Перестаньте нас разыгрывать! — поддержал его Хеккет. — Здесь вам не мальчишки! — Господа, — холодно сказал мистер Доул, — если кто-то сомневается в моей честности, я готов, несмотря на свой возраст, отстаивать свою честь. Что касается результатов, то пенять на жребий — значит пенять на судьбу. Примите ее как данность, господа.

— Хватит! — неожиданно грубо поддержал его Квернер. — Что вы кричите? — спросил он, обращаясь к Хеккету и Хашабу. — Какая разница, кто и с кем попал. Или вам хотелось попасть к мистеру Доулу, чтобы гарантированно получить гонорар? Вы ведь знаете, что он не только самый старший среди мае по возрасту, но и самый опытный.

Хашаб сел на свое место, кусая губы. Хеккет что-то проворчал, но тоже смолчал.

— Анджей Важевский, — прочитала девушка, доставая третью бумажку.

Поляк, сидевший у окна, улыбнулся и ничего не сказал.

«Интересно, с кем я попаду? — подумал Дронго. — Надеюсь, что не с Хашабом или Хеккетом».

— Кодзи Симура, — выбрала напарника Важевскому уже начинавшая успокаиваться официантка.

Оставалось лишь четыре бумажки. Девушка засунула руку в мешок.

— Мистер Дронго, — прочитала она и беспомощно оглянулась. Очевидно, она не могла понять, почему на этой бумаге не было имени.

— Все правильно, — сказал Доул, — доставайте следующую.

«Надеюсь, что это будет Квернер», — подумал Дронго и с разочарованием услышал:

— Уорд Хеккет.

— Только этого ему не хватало для полного счастья! Находиться в паре с подлецом Хеккетом.

Теперь стала известна и четвертая пара. Квернер остался с Хашабом. Если первые две пары не вызывали никаких вопросов, то вторые две состояли из ярых антагонистов. Комиссар пожал плечами. Это был жребий.

— Вам не повезло, — сказал Брюлей, обращаясь к Дронго.

— Он у меня вместо талисмана, — невесело пошутил тот в ответ.

— Может быть, вы теперь объясните, как мы будем работать? — спросил Хашаб у Мишеля Доула.