Последний соблазн
Шрифт:
— Есть, — прошептала она.
Запрос был коротким и деловым:
Детективы города Лейден (Нидерланды), расследуя убийство, озабочены тем, что убийца, возможно, совершил серию преступлений. Они попросили нас распространить имеющуюся у них информацию в расчете на то, что полицейские других стран найдут нечто похожее в своих регионах. Жертва — Питер де Гроот, профессор психологии Лейденского университета. Обнаженное тело профессора было найдено у него дома привязанным к письменному столу в кабинете. Одежда срезана. Причина смерти — утопление. Вероятно, в рот ему ввели трубку, в которую наливали воду. Есть посмертное
Просьба к полицейским силам стран Западной Европы проверить, не совершались ли на подведомственных им территориях похожие преступления. Информацию пересылать непосредственно старшему инспектору Киису Маартенсу в Лейден и копию в уголовный отдел Европола.
Петра не смогла удержать улыбку. Она во второй раз перечитывала текст, когда рядом возник Акуленок.
— Это что? — спросил он, ставя кружку с дымящимся кофе на стол.
— Бюллетень Европола.
— Насколько мне известно, только вы интересуетесь такими вещами.
— Знаешь, Акуленок, поэтому я тут единственная, кто добивается успеха.
Он наклонился над ней, читая текст на экране.
— Здорово! Звучит отвратительно. Хотя типично для голландцев. Они слишком тупые, чтобы справляться со своими делами, поэтому стараются переложить ответственность на других.
Петра нахмурилась:
— Ты очень ошибаешься. Надо быть очень умным, чтобы, расследуя убийство, распознать приметы возможного серийного убийцы. И очень смелым, чтобы попросить о помощи.
— Вы думаете?
Петра включила принтер, чтобы распечатать нужные страницы.
— Не думаю, а знаю. Как ты считаешь, что самое интересное в этом убийстве?
— Я должен понять это по описанию, да?
Он оперся о стол, чтобы лучше видеть экран.
— Ты уже должен был понять. Мы все должны читать информацию, которую присылают нам наши коллеги в Германии, в точности так же, как мы все должны читать информацию, присылаемую Европолом.
Акуленок со стоном выпрямился:
— Конечно, конечно. Я читаю. Иногда. Правда.
— Ну да, все мы иногда читаем. Но здесь есть кое-что важное, и это требует нашего особого внимания. Видишь, убийство пять недель назад в Гейдельберге? Кто-нибудь поднял тревогу?
Акуленок помрачнел:
— Какой-то мелкий наркодилер, да?
— Из-за этого они спихнули дело нам. Но, если серьезно, то при чем тут наркодилер?
— Наверное, поэтому я не обратил внимания, — защищаясь, произнес Акуленок. — Ничего интересного для нас.
— Убийство всегда должно интересовать полицейского. Акуленок, я прочитала информацию, и она заставила меня заподозрить, что человек, совершивший убийство в Лейдене, еще прежде совершил убийство в Гейдельберге. А после этого совершил убийство в Бремене. — Петра нажала на мышь, и на экране появился рапорт из Лейдена, который она стала распечатывать на принтере. — Таким образом я собираюсь набрать несколько очков, обратив на это внимание босса. — Она встала, взяла кружку и пошла к общему принтеру. Там она собрала листки бумаги и весело помахала ими перед Акуленком. — Не разрешай мне отвлекать тебя от Кразича, — добавила она напоследок.
Петра нашла Плеш в ее кабинете за подсчетом расходов. И та благодарно улыбнулась своей сотруднице:
— Надеюсь, ты принесла факты, а не измышления, которые к делу не пришьешь.
Петра передернула плечами и уселась в кресло напротив начальницы.
— Боюсь, еще немного измышлений вместо крепких фактов.
— Да
Петра положила перед Плеш только что отпечатанные страницы.
— Сегодняшний бюллетень Европола. Голландская полиция затребовала информацию об убийствах, похожих на то, что случилось у них в Лейдене. Так получилось, что на прошлой неделе, готовясь к операции по разоблачению Радецкого, я просматривала нераскрытые дела. Мне хотелось обнаружить какие-нибудь связи Радецкого и Кразича с преступным миром. Тогда я набрела на убийство в Гейдельберге, которое показалось мне малообещающим. Ну, попросила прислать мне подробный рапорт. Когда я его просмотрела, то поняла, что оно не наше. А потом, когда я читала о деталях голландского убийства, меня озарило. Проверила еще раз — там полно совпадений.
Плеш подвинула к себе распечатку и принялась ее читать. Она мрачнела на глазах по мере того, как сходство двух дел становилось для нее все более и более очевидным.
— Господи, — только и произнесла она, закончив чтение.
— Это не все, — сказала Петра. — Еще одно убийство совершено в Бремене. Я вытащила файлы, потому что вспомнила о Гейдельберге. Совпадение полное.
Плеш наморщила лоб:
— Тот же чертов мерзавец?
— Похоже на то. Что будем делать?
Плеш пожала плечами:
— Свяжемся с Гейдельбергом. Похоже, это точка отсчета. Наверно, они не читали бюллетень Европола. Им надо будет связаться с полицейскими в Голландии, естественно, через Европол. И поговорить с полицейскими из Бремена. — Не открывая рта, она выдохнула воздух. — Пусть они этим занимаются. Просто кошмар. Бюрократизм и сплошная дипломатия,
— А мы можем взять это дело себе? — спросила Петра.
— На каком основании? Это не организованная преступность, значит, не наше поле деятельности.
— Но мы обнаружили сходство. Мы специалисты в анализе преступлений. Мы работаем с Европолом.
— Шутишь? Тебе не хватает дел с Радецким? Не начинай, Петра, это не наше дело, и ты отлично это понимаешь. Позволь мне связаться со старшим следователем по гейдельбергскому делу, и пусть машина закрутится. Ты отлично поработала. Но ты свое дело сделала. Теперь предоставь другим делать свое дело.
Прежде чем Петра успела что-то сказать, дверь распахнулась и на пороге возник Акуленок — раскрасневшийся, с горящими глазами.
— Прошу прощения, мэм, — торопливо проговорил он. — Я насчет дела, которое Петра нашла сегодня в бюллетене — только что появилась новая информация. Похоже, еще одно убийство. Теперь в Кёльне.
26
Петра была права насчет катера, подумала Кэрол, он никак не похож на дорогую яхту, где принимают гостей. Деревянное суденышко с мотором, правда, идеальных пропорций и с каютой под наклонной крышей посередине. Тадеуш сказал, что купил его, когда оно было в совершенно аварийном состоянии, потому что влюбился в изящество линий, а потом восстановил в его первоначальном виде, и теперь этот безупречный музейный экспонат функционировал не хуже, чем в 1930-х годах. Когда Кэрол вошла в каюту, на сверкающей меди и полированном красном дереве играли лучи солнца. Внутреннее пространство было рационально использовано. Под трехстороннюю лавку с пазами можно было убрать стол, чтобы появилась не очень широкая, но двуспальная кровать. В переборки были встроены шкафчики, так что в каюте использовался каждый уголок.