Последний солдат СССР
Шрифт:
Вчера, отдыхая после танцев, заметил еще один нюанс. Иногда, когда моделирую ситуации или думаю, как мне действовать, нужные знания всплывают из глубин мозга, подсказывая необходимое решение. В последние дни мне снятся яркие сны о том, что будет происходить, если распад СССР не удастся остановить. В голове перемежающими кадрами мелькают мертвенные морщинистые лица умерших от голода пенсионеров, окровавленные ошметки тел восемнадцатилетних солдат-мальчишек в центре Грозного, траурные таблички с детьми Беслана.
Иногда во снах, я вижу черную тень будущих бедствий и страданий нависшую
Благодаря снам и развивающимся новым возможностям, сегодня мне уже известно о реальных настроениях общества, заговоре, зреющем в верхушке КПСС, теневой экономике и многом другом.
До сих пор не понимаю, чем или кому я обязан этим даром, и как эти громадный массив информации сохраняется в памяти. Где-то в глубине подсознания шевелится опасливая мысль, что когда-то мозг не выдержит такие нагрузки, и я просто сойду с ума. Но пока никаких проблем не замечаю. Наоборот, вместе с перемещением в школьника, ко мне вернулась невероятная яркость ощущений, юношеская энергия, бьющая через край, эластичность связок и все возможности молодого растущего тела. Я могу высоко прыгать, далеко бегать, быстро восстанавливаюсь от нагрузок, не ощущаю проблем с суставами и ноющих на погоду старых боевых ран.
ПРОДОЛЖЕНИЕ от 02.12.2017
В раздумьях путь от школы до дома пролетает незаметно. Быстро обедаю, разогретыми макаронами с сосиской, около часа времени корплю над уроками. Как же мне надоела эта школа. В первые дни после 'перемещения', была волна эйфории от внезапно возвращенной молодости, и радость от встречи с молодыми родителями, одноклассниками и любимыми учителями. К сожалению, к хорошему быстро привыкаешь. Сейчас учеба в школе и общение с подростками уже немного раздражают. Просто вырос я давно из коротких штанишек. Снова попал в молодое дело, а разум и сознание остались прежними, как у тридцатилетнего мужика.
Неожиданно приходит мысль, что нужно посетить Шаховского. Все-таки я пришел к нему, уговорил выступить и пропал на несколько дней. А он, наверно, ждет, когда я проясню ситуацию.
Через десяток минут снова стою перед знакомой дверью, оббитой черным дермантином. Мой палец привычно давит на кнопку круглого звонка. Мелодичная трель оповещает хозяина о гостях. Через минуту дверь открывается. Шаховский в домашней серой рубашке и темно-синих тренировочных штанах близоруко сощуриваясь, смотрит на меня. Вопросительное выражение в его глазах сменяется теплой улыбкой узнавания.
– Алексей? Здравствуйте, здравствуйте. А я все думал, куда вы пропали?
– каждая черточка лица ветерана светится лукавой добротой, - Может уже передумали приглашать старика?
– Здравствуйте Леонид Романович, - бодро откликаюсь на приветствие, - Ну какой же вы старик? Зрелый мужчина в самом расцвете сил.
– Алеша не подхалимничайте, - Шахновский шутливо грозит мне пальцем, - Я все знаю про свой возраст. Проходите, раздевайтесь, чай будете?
– Спасибо, обязательно буду, - мне немного стыдно, второй раз прихожу к старику и с пустыми руками.
Мы снова сидим на уютной маленькой кухне
После ответов на пару вопросов об учебе в школе и оценках, решительно перехожу к делу.
– Леонид Романович, помните, я вас просил выступить перед классом и рассказать о войне?
Шахновский кивает, внимательно смотря на меня.
– У меня уже почти все готово. Я привлек комсоргов класса и школы, и мы вместе поговорили с классным руководителем и директором. Они поддержали наше предложение. Более того, нам предоставят актовый зал и в нем будет сидеть не только мой класс, но и ребята из 10-ого Б, и девятиклассники. Но я хочу сделать все не так как обычно. Моя задача, зажечь их души и сердца, заставить мысленно перенестись в это героическое время, и ощутить с каким страшным врагом пришлось столкнуться Советской армии.
– И как вы планируете это сделать?
– в глазах Шаховского горит огонек интереса.
Рассказываю ему свой замысел подробно. Ветеран задумчиво трет ладонью лоб.
– Очень необычно и оригинально, - помолчав, замечает Леонид Романович, - но знаете Алексей, это может сработать. Вы в очередной раз меня поражаете. Интересно, как вы до этого додумались?
– Не знаю, - пожимаю плечами, - как-то само получилось. Много читал, размышлял и вот решил сделать так.
– Хорошо, - ветеран встает, поворачивается ко мне спиной, снимает чайник с огня, разливает исходящую паром жидкость по чашкам, - только заранее предупредите, когда я вам понадоблюсь.
– Мероприятие назначено на четверг. Я к вам зайду в среду, примерно часа в три-четыре, и мы обсудим все детали.
– Хорошо, я буду вас ждать, - согласно кивает Леонид Романович.
Не торопясь, смакую ароматный чай. Шаховский придвигает ко мне тарелочки с печеньем и конфетами.
– Берите сладкое Алексей, не стесняйтесь, - ветеран с легкой улыбкой смотрит на меня.
– Спасибо, - я хватаю кончиками пальцев хвостик конфеты, и развертываю шелестящую обертку. Через секунду маленькая вафелька в шоколадной глазури аппетитно хрустит у меня в зубах. Давно забытый вкус детства вызывает гастрономический экстаз. Я на секунду даже прикрываю глаза, чувствуя, как шоколадная глазурь медленно тает во рту.
– Как там дед поживает?
– неожиданно интересуется Леонид Романович.
– Нормально. Крепит оборонную мощь страны, - отшучиваюсь я, - Хочу к нему в Москву на каникулы съездить. С родителями говорил, они не против.
– Привет от меня передавайте. Не забудете?
– Обязательно, - киваю я, - можете не беспокоиться.
От Шаховского я возвращаюсь в приподнятом настроении. Не знаю почему, но Леонид Романович всегда на меня положительно действует. Война, прошедшая по его жизни кровавой косой, не убила в Шаховском человечности. Чувствуется в нем какая-то мягкость и искренняя доброта, сочетающаяся со стальным внутренним стержнем.