Последний суд
Шрифт:
– Прости. Мне тоже страшно, и сложно себя контролировать, – пояснила она, примирительно беря Ифе за руку. – Может, желание дышать – это привычка?
Ифе задержала дыхание, отсчитывая в голове мгновения. Её хватило на сорок пропущенных вздохов, после чего пришлось втянуть воздух полной грудью.
– Нет. Дольше не могу. Правда не могу.
– Сейчас я задам странный вопрос, – Шани осмотрела её с ног до головы. – Ты уверена, что умерла? Не перенеслась сюда каким-то хековским способом, не проводила жреческие ритуалы?
– Меня пронзили кинжалом на улице захваченного чудищами города. Я почти полностью уверена, что
– Что ещё ты чувствуешь? Может быть, голод?
Стоило маа-херу заговорить о еде, как из живота Ифе раздалось очевидное урчание.
Девушки с одинаковым выражением удивления и тревоги посмотрели друг на друга.
– Может быть, дело в том, что ты была аментет? Я просто… – Шани недоверчиво покачала головой. – Не знала, что тут такое вообще возможно.
Ифе пыталась разобраться в потребностях собственного тела. Снова. И эти простые для смертных явления в очередной раз вызывали у неё удивление, граничащее со страхом. «Можно ли умереть здесь, если я дышу и хочу есть? В третий раз?!» Сомнений в том, что при такой погибели её непременно ждало небытие, у Ифе не оставалось.
От полного погружения в ужас девушку спасли решительные слова Шани.
– Пойдём. Стоять на месте точно не выход. Будем решать проблемы в пути.
Маа-херу двинулась вперёд, то и дело оглядываясь на Ифе. Её лицо ярко выражало эмоции – от недоверия и непонимания до страха и сочувствия. Аментет была ей благодарна за то, что та была рядом. За то, что не стала винить в произошедшем на ладье.
«Если я дышу и хочу есть. Если я устаю… Могу ли я быть не совсем мертва?» Тонкий, сладостный и одновременно с этим болезненный укол надежды вновь коснулся сердца Ифе. Он уже не раз причинял ей боль, но она всё равно ждала этого снова и снова.
– Вот и всё, что я могу сказать, – Сет развёл руками, отдавая себя и свой рассказ на суд всех, кто был в зале мумификации.
Комната погрузилась в тишину. Анубис по-прежнему стоял у тела Ифе, лежавшего на алтаре. Зелёное сияние его силы схлынуло, и бог просто не двигался с места, слушая рассказ дяди. Кейфл тоже молчал. Бледность лица и отсутствие эмоций делало его похожим на мертвеца.
Лишь Атсу издавал звуки. Он тяжело дышал через плотно сжатые зубы и скрипел заскорузлыми сандалиями по полу, готовый кинуться на Сета в любой момент.
– Ты убил Ифе, чтобы её душа не досталась богине, что дала клятву защищать Та-Кемет от чудищ из разломов?! – прошипел вор. – Ты хочешь, чтобы мы поверили?!
Он кинулся на Сета, но Кейфл крепко сжал его за локоть, усиливая свою руку лёгкой хека.
– Не спеши.
– А ты что стоишь? – не унимался Атсу. – Используй свою силу!
Принц встряхнул рукой, избавляясь от остатков лилового свечения.
– Уж ты-то способен понять, хекау. Услышь меня, – тихо произнёс Сет.
– Ты сказал, что это Селкет наслала чудовищ на Бат. Что она угроза для Царя Богов, и она же была близ Ифе, пытаясь забрать её душу, поэтому тебе пришлось пойти на убийство. Это всё?
– Всё, что я могу сказать, – подтвердил Сет.
Глаза хекау засветились неконтролируемой силой.
– Этого недостаточно.
Он долго держал маску, скрывавшую истинные чувства. И теперь она шла трещинами отчаяния.
– Ты сказал, что хочешь вернуть Ифе в мир живых. Разве можно тебе верить?
– Нет, нельзя, – легко ответил грешный бог.
Принца окутало лиловое сияние. Хека с его пальцев готова была устремиться к Сету, и пусть без мощных артефактов он не мог ничего сделать с богом, его ярость туманила разум, делала невозможность неважной.
– Теперь её действительно можно вернуть, – внезапно вступивший в разговор Каратель вернул Кейфлу ясность мысли.
Принц взял хека под контроль и обернулся к нему.
– Вы остановили её на грани?
– Да.
– Объясните же, наконец, что это значит! – взмолился Атсу.
Ответил ему Сет:
– Ифе не умерла. Она умирала. Я пронзил её так, чтобы жизнь покидала тело медленно…
Сет замолчал, нахмурившись. Реакция на его слова была разной. Кейфл отвернулся, резко закрывая глаза.
Он не плакал уже очень много лет, – воспитание принца не позволяло, – но в тот миг резь под веками становилась нестерпимой. «Что, если бы я остался на Полях Иалу? – думал он. – Что, если бы я не был глупым гордецом, возомнившим себя богом?» В груди юноши прочно и болезненно обосновалась мысль: «Без меня Ифе не пришлось бы страдать».
Атсу отшатнулся к ближайшей колонне, упираясь в неё ладонями. Разбитые до мяса костяшки саднило, но эта боль была абсолютно ничем, в сравнении с той агонией, что пожирала вора изнутри. Он не видел смерти сестры – тогда всё было иначе. Но когда произошло то, что описал Сет – смерть Ифе, Атсу был рядом. А она была его другом. Она была так близка. «Мог ли я что-то сделать? – терзался вор. – Должен был».
Анубис опустил взгляд. Он и не заметил, что его ладонь лежала рядом с рукой Ифе на столе для мумификации. От тела девушки не исходило тепла жизни, хоть бог и был уверен в том, что ему удалось провести ритуал связывания души. «Никогда не встречал смертного, так любящего жизнь». В тот миг Каратель не вспоминал о грехах и долге. Он чувствовал лишь… Горечь. Ему хотелось, чтобы аментет открыла глаза и всё вернулось на круги своя. Он назвал бы её грешницей. Она нахмурилась бы в ответ. И Анубису не пришлось бы признаваться себе в том, какое именно чувство он испытал в тот миг, когда увидел Ифе с кинжалом под рёбрами.
Каждый переживал слова Сета по-своему.
Сам же грешный бог знал, что всё сделал правильно. Нет, не правильно. А так, как должен был. «Я сам избрал свою роль», – понимал он. И всё же, говоря о своём деянии, вспоминая, как легко кинжал вошёл в тело аментет, Сет чувствовал… Боль? Вину? Он не мог найти название тому вкусу, что ощутил на языке.
Ближайшим описанием, наверное, мог быть пепел.
– Селкет обрела силу, позволившую ей сковать меня и Инпу в зале Бастет, – наконец сказал Сет. – Она тянула душу из Ифе в тот самый миг, когда я увидел её у тайного выхода из города. Медлить было нельзя, как и рисковать. Единственным вариантом оставалось отправить душу аментет туда, куда пока Селкет путь закрыт.